Гавриил слегка нахмурился, присев рядом.
— Вот, я тебе из сада принёс, — ответил он, протягивая Бальтазару кувшин.
Ангел медленно перевёл взгляд на сосуд и, взяв его, обречённо сказал:
— Значит, дела мои плохи.
Затем прильнул губами к нему, начиная пить прохладную воду.
Гавриил опустил глаза, искренне жалея и Бальтазара, и Сюзанну. До сих пор ему не верилось, что всё заканчивается именно так.
— Я так и не признался Михаилу, — проговорил Бальтазар, отставляя кувшин в сторону. — В последнюю нашу встречу он выглядел таким разъяренным… Кажется, я никогда не забуду эти зелёные глаза, наполненные разочарованием, гневом и болью. Он готов был сжечь меня на месте. Неуместно было бы ещё рассказывать и про отношения к его дочурке.
— Если бы ты всю эту историю не замутил… Зачем ты согласился на её предложение продать душу? Вроде ничего страшного не сделал, но… Влип конкретно. Я пытался вчера поговорить с ним, но Михаил не стал слушать. Он находился в смятении.
— Сюзанна мне ещё тогда нравилась. Ты был «мёртв», поэтому не представлял даже, насколько она… Необыкновенна, — Бальтазар, приложив голову к стене, прикрыл глаза. — Если бы её звали Семёном, я бы её всё равно любил. Она прекрасна, как бутылочка холодного пивасика в жару.
— Бальтазар, ты… Гениальный придурок.
Ангел невесело засмеялся.
— Сюзон, — запел Гавриил, — Сюзон,
Как Бальтазар сейчас страдает,
Сюзон, Сюзон,
Влюблён в тебя безумно он,
Он запутался в ваших чувствах,
Ты не видишь его печаль.
Сюзон, Сюзон,
Здесь по ночам немного грустно.
Сюзон, Сюзон,
Поверь это не просто так.
Созданье коварное эта Сюзон.
Создание слабое, какой шармон.
Созданье желанное эта Сюзон.
Ты одна только знаешь,
Всё без любви — обман.
— Напишешь эти заветные слова на моём могильном камне… — заключил ангел.
***
Что же касалось Сюзанны, то она, после возврата души и снятия клейма, стала физически чувствовать себя нормально. Только вот сердце у неё болело от переживаний за судьбу Бальтазара. Она впервые настолько сильно полюбила мужчину. Если бы была хоть мизерная возможность совершить побег из Зелёной залы, она бы без колебаний воспользовалась ею ради спасения возлюбленного. Даже если бы выходка стоила потом ей жизни. Но… Не всё было так просто. В делах, которые касались дочери, Михаил был очень предусмотрительным.
— Проклятые оковы, — хмыкнула Сюзанна, поднимая руками цепь, которая «украшала» её правую ногу и тянулась чуть ли не через всю комнату. — Я тоже люблю тебя, папаша! — иронично крикнула она.
— Внимание всем! Не говорите, что не слышали! Приказ нашего архистратига, который велено огласить! — послышалось с улицы.
— Что там происходит?
Любопытство взяло первенство, и Сюзанна подошла к окну. Из него она увидела несколько сотен ангелов, собравшихся на жасминовой поляне, и самого Рафаила с рупором в одной руке и приказом во второй. Из этого прибора ей всё было отлично слышно. Распоряжения архистратига должны были разноситься на сотни километров и вещаться почти во всех частях Небес.
— Михаил подписал указ о казни Бальтазара, которая состоится через три часа на этом самом месте! Наш архистратиг — мудр и справедлив!
Эту фразу Рафаил произнёс с такой усладой, что Сюзанне захотелось подвесить архангела на главной площади за его член. Ибо нефиг радоваться чужому горю и/или покрывать тоталитаризм.
— Как казнь? Нет-нет! — она отошла от окна и принялась мерить шагами помещение. Дальнейшие новости она игнорировала и перестала в них вникать. — Я должна помешать им! Поговорить с папой! Он… Когда узнает ещё половину правды — поймёт! Мой Бальтазар… Если с тобой что-то случится — я умру! Жить не буду! С собой покончу! Думай, Сюзон, думай! Сбежать я не могу — стража, скованная нога, заточение; силовое поле не даст применить телекинез или перемещение. Чак, помогите!
Спонтанно её внимание привлекла стоящая сверху на камине статуэтка. От удивления она приствистнула.
— Вы гениальны! — восхитилась она.
Приблизившись к камину, она схватила эту самую статуэтку и, размахнувшись, швырнула её прямиком в декоративное, фигурное стекло на двери — узкое, тонкое, но красивое. Звон цепи отразился в ушах, а осколки, которые посыпались с той стороны, заставили Самандриила отскочить.
— Мадам, что вы сделали? — ангел, придя в себя от мимолётного шока, обошёл осколки и остановился у выбитого стекла.
Сюзанна, довольная результатом, подошла поближе и сказала:
— Должна же я была привлечь внимание и как-то поговорить с тобой? Меня запрещено навещать. Смысл тарабанить в дверь? А ты знаешь, Семён, что сейчас нарушаешь правила Небес?
Альфи попытался придать своему очаровательному и слишком умильному личику строгости, но ничего не вышло.
— Что вы имеете ввиду? — на всякий случай спросил он.
Наивность и инфантильность ангела вызвали на её губах усмешку. Сразу же пришла идея — использовать эти качества юноши в корыстных целях.
— Как? — всплеснув руками, наигранно удивилась она. — Не знаешь? Ты ведь пропускаешь собрание на поляне, где все ваши. Там сам Рафаил оглашает распоряжения моего «великодушного», «либерального» и «демократичного» отца.
— Я знаю про сборы, но мне поручено охранять вас.
— Конечно, Сёма. Только ответь: куда делся твой более старший и опытный напарник? Стражников два в охране, а ты один-одинёшенек.
Он минуту раздумывал, окинув Милтон по-детски наивным взглядом. Потом уточнил:
— Кастиил? Он отлучился по важному делу Захарии.
— Не-а, милашка, он пошёл к Рафаилу, оставив тебя меня стеречь. Только… Ему-то ничего не будет, а тебе влетит по самую кепку за неявку на собрание.
Юнец в театральную постановку поверил и задрожал, как осиновый лист. Слова застревали у него в горле, но ему удалось справиться с собой, и он задал вопрос:
— Меня в очередной раз накажут?
— Очень. Помнишь мыльные пузыри, а потом сбор малины под адским солнцем? Со стаканом воды на целый день? Только ты, колючие кусты и твой надзиратель, пардон, командир. Примерно такое будет, а то и хуже…
— Что же мне делать, милая Сюзанетта?
— Бежать, Сёма. Быть может, ещё успеешь. Проберёшься сквозь толпу ангелов, втиснешься промеж них и станешь слушать. Тогда Рафаил увидит, что ты явился на жасминовую поляну, и скажет, какой ты умничка — покорный и исполнительный. Или даже орден на святую грудь твою повесит.
Ангел мечтательно закатил глаза, представляя, как оглашает ему благодарность темнокожий архангел или того лучше, сам архистратиг, и награждает медалями за верное служение Небесам.
— Вы правы, милая Сюзон. Но… Роль стражника…
— Не переживай, ангелочек. Я не смогу сбежать, ведь дверь-то до сих пор закрыта, дыра слишком узкая и тонкая, а на моей ноге цепь.
— Точно, цепь. Тогда я спокоен, — Самандриил только собрался покинуть помещение, как Сюзанна его окликнула:
— А ключ отдавать кто будет? Папа Римский? Ваша смена заканчивается… Можешь не успеть. Придут новые стражники, и я передам им ключи.
— Вы второй раз проявили гениальность, — вынув из кармана красно-белой полосатой униформы работника фаст-фуда связку ключей, Альфи протянул их нефилиму со словами: — Только не потеряйте.
— Конечно, Сёма! За Родину! За Сталина! В смысле, за Михаила!
— Да! Небеса! Родина! Михаил! — воодушевлённо воскликнул он и помчался со всех ног к своим собратьям по службе.
Милтон, когда перестала его видеть, бросила короткое «Идиоты» и принялась быстро расстёгивать замок на цепи.
— За свою любовь нужно хвататься так, как цепляется засохшая гречка за дно тарелки, — философски закончила она.
========== Глава IX. ==========
Сюзанна молнией пролетела по коридору резиденции Михаила и, заметив ангелов-стражников, которые стояли у дверей кабинета архистратига, коротко приказала: