Оглядев себя, Мэрис заметила, что облачена всё в тот же летный костюм. Ничего не было. Она с облегчением выдохнула, подумав вдруг о Дубраке Кеннто. Робко приняв из рук чисса кружку, Мэрис сделала глоток. Ароматный горячий напиток проник в организм, взбадривая и прогоняя остатки сна.
— Очень вкусно, — благодарно произнесла девушка, с трудом припоминая вчерашние события. Великая Сила! Она дала себя связать! К собственному удивлению, Мэрис заметила, что ни капли не жалеет о случившемся. Наоборот, то, что произошло вчера, принесло восхитительно приятные воспоминания.
— Это белый чай, — играя голосом, произнес чисс, присаживаясь рядом, на краешек кровати, — он взбодрит вас.
— Спасибо, — робко отозвалась Мэрис, делая небольшие глотки и чувствуя приятные волны тепла, разливающиеся по телу. — Траун, то, что произошло вчера…
— …было очень приятно и весьма поучительно как для вас, так и для меня, — мягко перебил он, добродушно улыбаясь, и с многозначительно поднял густую иссиня-черную бровь. Вкушая бодрящий напиток, Мэрис с удивлением отметила, как осторожен с ней Траун. В его красивых словах чувствовалась невидимая длань, деликатно прощупывавшая ее и подвергавшая анализу каждую эмоцию и любое, даже едва заметное движение.
— Да, Траун. Я благодарю вас за столь необычное изучение чисского искусства, — сказала Мэрис, продолжая с восторгом вспоминать веревочную сказку, которую подарил ей чисс. В мышцах почувствовалось странное ощущение, как будто после длительной физической нагрузки. Девушка немного поежилась, не понимая, что с ней происходит.
— Это нормальное состояние после первого раза, — спокойно пояснил Траун, заметив ее недоумение. — Ваше тело будет помнить искусство связывания еще несколько дней.
Продолжая прислушиваться к себе, Мэрис желала, чтобы ее тело помнило восхитительный опыт как можно дольше. Неожиданно вздрогнув, она стыдливо отвела взгляд, начиная потихоньку осознавать теперь, какие могут быть последствия.
— Вы нервничаете, — богатый обертонами голос Миттʼрауʼнуруодо выражал искреннее участие. — Почему?
Заставив себя поднять глаза, девушка вновь встретилась со жгучим алым взглядом. Несмело прикоснувшись к синей кисти и ощущая прохладу его кожи, Мэрис стала аккуратно подбирать слова:
— Траун… Для человеческой расы подобные вещи очень экзотичны… несвойственны… Кеннто и Карʼдас могут неправильно понять…
Широкая ладонь заботливо легла на изящную кисть, полностью закрывая ее. Алый взгляд проницательно сощурился. Продолжая робко прикладываться к вкусному напитку и наслаждаясь такой странной, непривычной заботой со стороны мужчины, Фераси впервые почувствовала свою женственность. Проведя всю жизнь среди контрабандистов и воров, воспринимавших женщин не более как живое мясо для удовлетворения животных инстинктов, она никогда не ощущала ничего подобного. Рядом с алоглазым мужчиной иной расы ей было спокойно.
— Мы сохраним вчерашний урок в секрете, — понимающе произнес чисс, едва заметно улыбнувшись. — Не стоит портить едва зародившиеся дипломатические отношения между нашими расами.
Мэрис благодарно кивнула и собралась было встать, но Миттʼрауʼнуруодо опередил ее, грациозно поднявшись, и галантно протянул руку. Тут же ухватившись за нее, Фераси поняла, что совсем не хочет уходить, а страстно желает, чтобы этот великолепный чисс связал ее снова. Автоматическая дверь открылась, обнажая пустой коридор чисского корабля.
— Позвольте вас проводить? — вежливо спросил высокий чисс, облаченный в черный китель Доминации.
Нежно улыбнувшись прекрасному существу, Мэрис уже готова была согласиться, но…
— Не стоит, Траун, — изо всех сил подавив дикое желание сказать «да», ответила она и залилась пунцовым румянцем.
— Примите мою благодарность, Марис! За новый опыт! — эстетично поклонившись, произнес Миттʼрауʼнуруодо, выпуская ее руку и продолжая деликатно изучать эмоции на человеческом лице. Подарив ему самую теплую прощальную улыбку, Мэрис скрылась за углом, тяжело дыша и понимая, что до конца пребывания на военной базе чиссов ей придется носить болезненную маску невозмутимости.
========== VI ==========
Человек, который может овладеть разговором за
лондонским обедом, может овладеть всем миром.
Оскар Уайльд
Перед разговорами с Мэрис Фераси всегда много мыслей. Лавировать в их потоке нелегко, наблюдать за ней интересно. Она всегда отвечала честно. Не уходила от темы, не пугалась прямых и в некоторой степени провокационных вопросов, не изворачивалась и не спорила, как делал это Кар’дас. Пожалуй, ее мнению он доверял больше, чем чьему-либо еще. Мэрис очень похожа на Трасса. Такая же перфекционистка. Правильная, немного наивная, идеальная. Как и Трассом, ею легко манипулировать, но в отличие от него, она искренне желала быть ведомой и не страшилась последствий. В ее отношениях с Кеннто чувствовалось напряжение, растущее с каждым днем. Причина, по ее словам, крылась в том, что Дубрак Кеннто — человек действия, не привыкший столь длительное время находиться в четырех стенах.
Сколько они уже здесь? Больше двух месяцев по человеческим меркам. Да, формально, люди были пленниками, но в действительности — гостями, представлявшими для Трауна исключительный интерес. Впервые появилась возможность изучать инородцев так близко, минуя официальные процедуры. Чиссы неохотно шли на контакт с другими народами: немногочисленные экономические связи с ближайшими к Доминации системами, да охота на пиратов, периодически совавшими нос на периферию чисских миров. Признаваясь самому себе, он ощущал скованность в родном обществе и закостенелость. Желание приоткрыть ширму таинственности, посмотреть, что находится по ту сторону Галактики, кружилось невероятным вихрем, усиливавшимся с каждым днем. Ему мало Доминации, мало одних только чиссов.
А вот и Мэрис! Пришла раньше назначенного часа. Стоит у иллюминатора, разглядывая слабоосвещенный туннель для космических кораблей и небольшой док, расположенный внутри астероида. Скрытая от чужих глаз база вызвала у нее восхищение.
— Рад вас видеть, Марис, — Траун озвучил приветствие негромко, стараясь не напугать, ведь она не слышала, как он вошел.
Тем не менее, от звука его голоса девушка вздрогнула и сжалась, опустив голову и ссутулив плечи. Неожиданная реакция. Раньше такого за ней не наблюдалось.
— Добрый вечер… Траун… — тихо, почти шепотом отозвалась она и громко вздохнула, будто сожалея о чем-то.
Он подошел к иллюминатору и замер, фиксируя каждый ее жест и неспешно обдумывая следующую фразу. В ее зажатой позе чувствовалась неловкость.
— С вами все в порядке? — поинтересовался он, участливо положив руку на хрупкое плечо.
— Да. Я просто немного притомилась, — вместо привычной и приятной слуху трели ее голоса, он услышал россыпь надрывных, болезненных ноток.
Она усилием воли подняла голову, и их взгляды встретились. Даже пелена алого свечения глаз не смогла скрыть его изумления. Он знал, что у людей в зависимости от эмоций может немного меняться цвет кожи, но чтобы так. Вокруг глаз горело болезненное покраснение и темные круги, будто Мэрис не спала несколько дней. Веки распухли, а на ресницах застыла влага.
— Полагаю, нам стоит сделать перерыв на сегодня, — тактично произнес он, видя, как девушку затрясло, она безуспешно пыталась скрыть свое состояние. — Вы неважно себя чувствуете. Вам не помешает хорошенько отдохнуть.
В голубых глазах, покрытых липкой пеленой влаги, загорелась мольба и, отчего-то, страх.
— Я готова к беседе, — чуть громче обычного сказала она, скрипящие нотки продолжали резать слух. — Пожалуйста, давайте начнем.
Нетрудно прочесть по мимике лица, что Мэрис бежит от привычного общества. В их разговорах с глазу на глаз четко прослеживалась эта грань ее поведения. После изучения чисского искусства она прониклась к нему доверием, но Траун не спешил повторять опыт. Последствия как для нее, так и для него могли быть слишком опасны. Вместо этого он часто приглашал ее на вечерние беседы, в которых подолгу расспрашивал о Республике, ее государственном строе, искусстве, расах, обрядах и о множестве других вещей. Она рассказывала с какой-то болезненной отрешенностью и едва скрываемой неприязнью. Мэрис словно пыталась отгородиться, противопоставляя Республику себе, и с упоением рассказывала о доблести и праведном деле контрабандистов. Весьма оригинальная, на его взгляд, попытка протеста.