Много проработав бок о бок с военными и гражданскими, Траун прекрасно понимал, что значит поднятие морального духа. Мэрис чем-то расстроена. Если бы захотела, сказала бы ему, но раз нет, то он слегка подтолкнет ее к уравновешению эмоционального состояния.
Кожа человеческой руки пылала словно огонь. Всю беседу он держал ее ладонь и говорил мягким и спокойным голосом. Сначала Мэрис, опустив голову, молча слушала. Длинные, темно-русые локоны тонкой шалью скрывали ее лицо. Она напоминала маленького, загнанного в тупик зверька, которого следовало приласкать, подарить ощущение безопасности.
После того, как Траун ненавязчиво перешел на общегалактический язык, намеренно забавно коверкая слова, она сначала робко, потом более уверенно принялась исправлять его. На ее тонких губах заиграла улыбка, щеки вспыхнули алым румянцем. Траун внимательно наблюдал за переменой ее состояния: Мэрис расцветала на глазах, доверчиво поглядывая на него. Отчего-то ему казалось, что она чувствовала себя спокойнее вне общества людей.
— С вами так приятно разговаривать, — произнесла она, благодарно улыбаясь. — Иногда мне хочется, чтобы наши беседы никогда не заканчивались.
— Я желал бы того же, — деликатно вторил он, ласково поглаживая большим пальцем тыльную сторону хрупкой человеческой ладони.
========== VII ==========
Ревность это такая страсть, которая со рвением
ищет то, что причиняет страдания.
«Белые одежды», Владимир Дудинцев
Трасс задумчиво посмотрел сквозь иллюминатор. Алый свет багряных глаз отразился слабым бликом от прозрачной поверхности. Слишком запутанная ситуация. Сквозь паутину манипуляций, которую сплел брат, оказалось не так-то просто уловить суть. Кар’дас и Кеннто не сказали на допросе ничего, что не было бы известно до этого. Если первый вел себя сдержано, практически не выдавая волнения, то второй достаточно эмоционально отзывался о брате, хотя и держался в рамках приличия. Трасс с особым удовольствием наблюдал, как плавает в показаниях Кеннто. В отличие от Кар’даса, сумевшего подружиться с братом, этот человеческий экземпляр явно испытывал к нему неприязнь. Плохо скрываемую яростную неприязнь. Причина ясна, как безоблачный день на Ксилле.
Фераси.
Наблюдая, как девушка заходит в кают-кампанию, расправив плечи и смело шагая к длинному столу, Трасс испытывал смешанные чувства. Внимательный взгляд скользил по ее фигуре, выискивая недостатки и пытаясь уловить страх, так и не отразившийся ни в мимике лица, ни в плавных движениях. Фераси взглянула на него и, коротко поклонившись, сдержанно улыбнулась. Маленькая, едва макушкой до груди достанет. Слишком худая, узкая в бедрах. Бежевую, мешковатую одежду не рискнет надеть ни один уважающий себя чисс. Кожа болезненно-светлая, как свежевыпавший, но тут же примятый широким следом нечищеного сапога снег. Большие, пронзительные глаза, в голубизне которых, казалось, отражается вся Вселенная. Слишком доверчивые глаза… Траун любит эксперименты с доверием. Но как вообще можно обратить внимание на столь неказистое, нескладное существо? Как вообще ее можно связать? Как к ней можно прикоснуться по своей воле? Неудобно, неприятно, отвратительно.
Трасс поморщился. Одна мысль о том, что Траун позволил себе вольность показать ей искусство khimbaekae, вызывала оторопь.
Отвечая на вопросы адмирала Ар’алани, Фераси пыталась общаться на чеунхе, путая слова, времена и неправильно проставляя ударения и придыхания. Тем не менее, она изъяснялась намного лучше, чем Кар’дас, произношение которого было настолько ужасным, что в какой-то момент пришлось перейти на сай бисти, чтобы всецело понимать его сбивчивую речь.
— Вы спасли красистора Митт’рау’нуруодо во время нападения на крейсер вагаари? — строго спросила адмирал, пристально разглядывая человеческую девушку.
— Да, это так, — просто ответила Фераси. — Но… красистор Мит’рау’нурудо, — Трасс скривился, если хоть как-то на чеунхе она могла изъясняться, то полные чисские имена ей не давались от слова совсем, — он не нападал на вагаари.
Ар’алани лениво смахнула невидимую пылинку с позолоченного эполета, показывая, что данная тема не подлежит обсуждению и продолжила:
— И помогали пострадавшим чиссам после устранения разгерметизации?
— Да, адмирал.
— Почему? — алые глаза адмирала недобро сощурились, Трасс тоже напрягся и, упершись ладонями о поверхность стола, подался вперед.
По-видимому испугавшись вопроса, Фераси вжалась в спинку кресла и съежилась, переводя взгляд то на Трасса, то на Ар’алани. Страх. Наконец-то человеческая женщина проявила его. Трасс поджал губы, пряча торжествующую улыбку.
— Это… по-человечески, — она использовала слово на своем языке и быстро пояснила. — Так поступил бы любой порядочный человек.
— Стало быть, Кар’дас — непорядочный человек, — сделала вывод Ар’алани, нахмурив тонкие брови. — Он не помогал чиссам.
— Он… — Фераси запнулась и опустила взгляд, ее кожа приобрела розоватый оттенок. — Он испугался. Это… такая ситуация, в которой не каждый сможет сориентироваться. Жорж — хороший человек.
— То есть получается, красистор Митт’рау’нуруодо обязан жизнью вам, — адмирал позволила себе сдержанно улыбнуться. — Тогда почему он более доверяет Кар’дасу?
Шпилька попала в цель. Фераси вздрогнула и опустила плечи, растеряв всю напускную уверенность. Несколько минут она молчала, не зная, что ответить.
— Фераси! — резко скомандовал Трасс, и девушка подскочила в кресле от испуга. — Отвечайте на поставленный вопрос!
— Прошу прощения, синдик Мит’рас’сафис, — она с трудом подняла взгляд, на побледневшем лице застыла незнакомая эмоция. — Я не знаю, адмирал Ар’алани.
***
Горечь и боль жгли в груди. Вопросы адмирала Ар’алани совсем выбили из колеи. Допрос не просто так устроен. Перед ним чиссы разъединили ее и Кеннто, разместили в разных каютах и несколько часов продержали в одиночестве, будто подозреваемых в каком-то страшном инциденте. Кар’даса Мэрис не видела с самого утра. Волнение за него нарастало. Равно как и волнение за Трауна, улетевшего в длительный патруль несколько дней назад. Чиссы явно копали под него: адмирал, его непосредственная начальница, так неожиданно прилетевшая сюда, и брат… родной брат Трасс. Как он может так поступать с Трауном? Почему не защищает, а пытается подставить под удар?
Прозвучала короткая команда, и Мэрис, сопровождаемая конвоем из двух чиссов, остановилась посреди широкого коридора. Перед ними появилась высокая и статная фигура синдика Митт’рас’сафиса. Жестом чисс приказал следовать за собой.
Вскоре Мэрис переступила через порог того самого отсека, в котором они с Трауном проводили беседы один на один. Отсека, так похожего на переднюю площадку визуального наблюдения на «Реющем ястребе», но за широким иллюминатором открывался вид на стыковочный док, расположенный внутри базы-астероида.
Конвой остался за дверьми, и Мэрис почувствовала себя очень неуютно в присутствии Митт’рас’сафиса. Достаточно сдержанный и более ли менее приветливый в присутствии брата, сейчас он походил на бесстрастную ледяную скульптуру, в алых глазах которой горело неугасимое пламя.
— Марис Фераси, — прозвучал его низкий голос. — Не уделите мне немного времени?
— Синдик Мит’рас’сафис, — Мэрис почтительно склонила голову, помня этикет чиссов. — К вашим услугам.
Митт’рас’сафис прошелся вокруг нее, придирчиво осматривая, отчего неприятный холодок пробежал по спине. Мэрис был хорошо знаком этот взгляд. Так мужчина оценивает женщину — ее внешнюю привлекательность, округлость форм, красоту или… выискивает изъяны. Ей стало не по себе и захотелось поскорее покинуть общество чисса, становившееся все более неприятным и напряженным. Мэрис непроизвольно подтянула длинные рукава кое-как ушитого под ее фигуру летного костюма Рака.