Автоматическая дверь бесшумно отъехала в сторону, и на пороге в нерешительности застыл силуэт человеческой женщины. Мэрис пробормотала извинения, забавно коверкая чеунх, но произнося слова столь искренне, что Траун подивился столь странному сочетанию робости и решительности. Повинуясь привитой с ранних лет вежливости, он приглашающе вытянул руку, позволяя девушке войти. Пожалуй, ее в нынешней ситуации он был рад видеть как никого другого.
Отодвинув кресло, он внимательно наблюдал, как Мэрис, сжимая пальцы рук в замок, присела на самый его краешек, ссутулилась и опустила голову. Похожим образом вел себя и Кар’дас, когда не знал, как начать разговор. Отлучившись на несколько минут, Траун вернулся с двумя термокружками белого чая, того самого, которым угощал девушку после бондажного танца. Душистый напиток не только бодрил, но и был способен отрезвить разум, разливая по телу живительное тепло.
— Спасибо, — тихо пробормотала Мэрис, принимая из его рук кружку, и подняла голову. Ее красивые голубые глаза необычно мерцали в тусклом неоновом освещении. Казалось, вот-вот, и блеск жизни, жажда справедливости и невероятная эмоциональность навсегда потухнут в них. Мэрис словно боялась чего-то. Оттого и пришла к нему просить поддержки и утешения.
Боится улетать, догадался Траун, представив на миг, как затягивает удавку на шее Дубрака Кеннто. Как бесцеремонно этот человеческий мужчина обращается с ней, Траун мог наблюдать почти каждый день. Для этого не нужно было даже включать голокамеру в их каюте.
— Госпожа Фераси, — подчеркнуто вежливо обратился он, и девушка вздрогнула, явно уловив в его голосе искусственную отчуждённость. — Вас что-то тревожит?
Сделав небольшой глоток из кружки, девушка уставилась в нее, будто пытаясь найти в полупрозрачной жидкости нужную реплику. Позволив себе улыбнуться уголками губ, Траун протянул было к ней руку, про себя переформулировав по-чисски чопорную фразу на более мягкую — ту, которую в действительности хотел сказать: «Марис, я так рад видеть вас здесь. Ваше присутствие успокаивает и придает сил. Марис… вы — удивительный человек…»
— Синдик Митʼрауʼнурудо, — найдя в себе силы для ответа, тихо произнесла девушка. — Могу я просить вас?..
«Мой маленький человечек» — так называл он Мэрис про себя, и теперь ему захотелось произнести милое прозвище вслух, чтобы успокоить ее, развеять страхи и защитить.
— Я внимательно вас слушаю, — ответил он все тем же нейтральным полуофициальным тоном.
— Я бы хотела… — она глубоко вдохнула и выдохнула, явно пытаясь перебороть себя. — Ох… Рак получил свои безделушки, а Жорж, похоже, нашел нового работодателя. Оба они получили свое. А я… — она запнулась, но тут же взяла себя в руки и с мольбой взглянула в сияющие алым глаза. — Могу ли я остаться в Доминации?
Веки чисса медленно сощурились. Две алые щелочки гротескно засияли в полутьме, заставив человеческую девушку вздрогнуть и испуганно вжаться в спинку кресла. О ксенофобии чиссов Мэрис знала не понаслышке и почему-то восприняла удивление Трауна за презрение или даже агрессию.
— Простите, — прошептала она и дрожащими руками сжала кружку так, что побелели костяшки пальцев.
Нервничает. Боится. Боится получить неизбежный отказ.
— Вам не за что извиняться, госпожа Фераси, — ровным тоном отозвался Траун и коснулся изящными пальцами густых темно-русых локонов. — Почему вы не хотите вернуться?
Отложив полупустую термокружку на стол, Мэрис сбивчиво начала рассказывать, не заметив, как переступила грань формального разговора:
— Понимаете, Траун, Республике такие, как я, не нужны. Годы тяжелого обучения, получение образования, а потом… я оказалась перед жестоким выбором — убиваться на никому не нужной работе за пару сотен кредитов в месяц и едва сводить концы с концами, или… пойти по опасной дорожке и стать контрабандисткой. Рисковать жизнью, общаться с криминальными слоями общества, но иметь хоть какой-никакой приличный достаток. Я не могу так! Я больше не хочу такой жизни!
— Вы — идеалистка, Марис. Это очень редкое качество, — вежливо прокомментировал Траун, практически ощущая внутреннюю боль собеседницы и удивляясь, почему она решила выговориться ему — совершенно чужому для нее существу.
— Я могу быть полезна Доминации, — в ее взгляде зажглись фанатичные огоньки, будто Мэрис цеплялась за последнюю спасительную соломинку. — Я знаю сай-бисти и еще десяток торговых языков. Я бы помогла наладить торговые отношения с планетами Диких Пространств или даже мирами Внешнего Кольца. Я бы смогла обучать чиссов нашему языку и…
— Марис, — мягко перебил ее Траун, бережно заключив ее ладони в свои. — Вы не можете остаться в Доминации. Вы видели только ее внешнюю обертку, но абсолютно не представляете, что это за государство и какие пороки скрыты внутри него.
— Но…
— Нет, Марис, — чуть более жестко произнес он. Нельзя давать ей надежду. Доминация никогда не примет инородца. — Это невозможно. Вы не представляете, о чем просите.
Девушка с мольбой в глазах посмотрела на чисса. Он чувствовал ее симпатию к себе, ее нежность и желание, а также боль от предстоящей разлуки. Мэрис хотела остаться рядом с ним, жаждала быть рядом. В ней словно отразилось его стремление быть с ней. Он не хотел отпускать. Но раскрыть свои чувства сейчас - значит навсегда разбить ей сердце, наполнив его ложной надеждой.
Так просто! Это ведь так просто! Достать веревки, прямо сейчас взять и стянуть их на ее запястьях, связать это красивое тело и подвесить на крючьях, пустив затем в головокружительное вращение. Затем аккуратно запрокинуть ее голову назад и, обнажив шею, прикусить зубами тонкую беззащитную кожу, провести языком по подбородку и трахее, спускаясь все ниже и ниже, гладить и ласкать ее, как чисскую женщину, — ей понравится, он точно знал это. А потом, освободив от веревок, долго и трепетно изучать ее тело, сравнивая со своим, и обучаясь прикосновениям по-человечески… Он смог бы подарить ей нежность и ласку.
Мэрис — хороший учитель. От нее он узнал больше о людях, чем от пугливого Кар’даса и подозрительного Кеннто.
— Я… поняла, — в ее голосе звучала едва скрываемая обида, а натянутая улыбка неестественно смотрелась на побледневшем лице. — Спасибо вам за все, Траун. Вы много сделали для ме… для нас… Для Жоржа и меня.
Резким движением она поднялась и направилась к двери, словно боясь раскрыться дальше.
— Марис.
Снова этот акцент!
Девушка застыла и медленно повернулась, явно не ожидая оклика. Он плавно поднялся, бесшумно приблизился к ней и, грациозно склонив голову, протянул моток веревки.
— Возьмите.
Мэрис запрокинула голову, посмотрев на него снизу-вверх, и во взгляде этом, полном боли и обиды, проскользнуло что-то необычное — доброе, нежное и потрясающе красивое. Что-то, чего Траун не мог осознать, не понимал. «Маленький человечек», — пронеслось вдруг в голове. Мэрис улыбнулась тепло и искренне, будто прочитав его мысли, и аккуратно сомкнула пальцы на мотке веревки, завязанном искусным узлом, с благодарностью принимая подарок.
— Я буду скучать, — прошептала она, прижимая моток веревки к себе.
— Я буду вспоминать о вас, — произнес он, прикоснувшись пальцами к пылающей румянцем щеке.
Неожиданно Мэрис подалась вперед и крепко обняла его, прижимаясь щекой к черному кителю. Он аккуратно положил ладони на ее лопатки, по-дружески прижав к себе, и закрыл глаза, пытаясь отпечатать в памяти ощущение мягкого тепла ее тела, тонкого запаха кожи, прерывистого дыхания и немного учащенного сердцебиения. Время будто остановилось, давая возможность чиссу и человеку насладиться последними мгновениями бессловесного диалога.
Отпускать это существо не хотелось. Он желал следовать за ней, желал защищать ее и быть опорой. Она ведь такая хрупкая и… такая смелая. Прижимая девушку к себе, он вспомнил долгие вечерние разговоры один на один, ее способность к обучению и умение обучать. Теперь он знает ее язык и когда-нибудь сможет прийти в ее мир, чтобы вновь отыскать и прижать к себе, туго переплетя жесткими путами не только их тела, но и судьбы.