Я говорю о том, что на этот вопрос не существует ответа. Если вам встретится хорошая книга по психологии, то вы увидите, что разные исследователи: Гельмгольц, Янг, Шаффер и прочие дают разные ответы. Каждый из них проводил эксперименты, чтобы ответить на этот вопрос, однако разве мы можем понять, какой из них верный, зная только то, как они осуществляли свои эксперименты. Согласно характеру обучения и воспитания, свойственному нашей культуре, наши глаза и голова двигаются сообща, как одно целое вместе с руками и ладонями. Почему, вы думаете, на уроке я просил вас смотреть на свой кулак и каково потом было чувствовать, что вы можете повернуть руку?
Теперь смотрите: если я не слежу за кулаком глазами и он находится вне моего поля зрения, то я не могу продолжать дальше — мое плечо неподвижно. Из-за того, что мои глаза застыли на месте, я не могу двигать головой, а значит, и рукой тоже. Если же я на него смотрю, то могу продолжить движение и совершить полный круг. Видите, заданный вопрос на самом деле сидит у меня в голове. Когда я приказываю и объясняю вам ваши действия, вы начинаете делать успехи, потому что я обхожу фиксации и неправильные личностные приспособления к движению.
Теперь если вы начнете стоя выполнять вращение рукой, то, когда вы ускорите движение, она должна будет остаться в той же плоскости. В противном случае вы подвергнете опасности плечо. Таким образом, суставная впадина должна быть помещена в положение, позволяющее руке двигаться, что не может быть выполнено без помощи глаз, следящих за движением. Это обусловлено связью между головой и глазами, которая достается нам вместе с нашей культурой еще в раннем детстве. Вот почему вы сталкиваетесь с тем, что большинству людей трудно смотреть в одну сторону и при этом поворачивать голову в другую. Мы займемся этим на одном из следующих уроков.
Теперь давайте посмотрим, какую роль играет голова. Чтобы четче видеть, вам нужно повернуть голову. Смотрите, если мое тело и голова не подготовлены к тому, чтобы свободно держать голову, и связь головы с тазом также не налажена, тогда если я поверну голову сюда, то не смогу продолжить дальше. Это и есть ограничение моего поля зрения. Продолжая движение, я либо сломаю шейный позвонок, либо перенесу основание шейного отдела позвоночника в положение, в котором соответствующего движения головы будет достаточно, чтобы я достиг нужной мне точки. Когда я поворачиваю голову направо, то сокращается левая грудино-ключично-сосцевидная мышца, а другая сторона остается в расслабленном состоянии. Напрягаются другие мышцы правой стороны шеи. Если обычно я смотрю так, что глаза направлены в одну сторону, и повернуть голову в противоположную сторону я не могу, то поворот головы ограничен. Кроме того, если я привык поворачивать голову в определенном направлении, то в одну сторону я повернусь всем телом, а в другую первой повернется голова.
Положив кому-нибудь руки сзади на шею, я могу сказать, какие мышцы натянуты и напряжены как пружина, а какие расслаблены и здоровы. По этому я узнаю, в какую сторону обычно поворачивается этот человек, чтобы на что-нибудь посмотреть, и, значит, могу поставить один против миллиона, что доминирующим у него является левый глаз. Он смотрит именно этим глазом и поэтому поворачивает голову в ту же сторону. Из всего диапазона эта часть движения совершается легко и без напряжения, а вот другая — нет, поскольку второй глаз двигается так, как двигается левая рука правши, когда он ею пишет. [Мойше адресует свои замечания одной женщине из группы.] Итак, левый глаз для вас доминирующий. Если я дотронусь до вашей головы, вы почувствуете, что две мышцы, которые отвечают за поворот головы, очень отличаются друг от друга. Так же, как и ваш доминирующий левый глаз, ваша левая грудино-ключично-сосцевидная мышца свободнее и подвижнее. Правая сильнее, но отнюдь не здоровее. Она выполняет совершенно дурацкую работу и неэластична. Левая же является по-настоящему здоровой мышцей.