3.
Между тем события развивались следующим образом. Александр-сын, заглянув после дня Успения Богородицы на улицу Анжу и узнав от горничной Маши Калергис об отъезде пары Нессельроде, бросился к Нарышкиной.
Та сказала, что сама ничего не знает, с ней не попрощались, и вообще Дмитрий — мерзкий тип, ибо собирался вместе с ее мужем выкрасть у Надин дочку, и она знать не хочет ни его, ни Лидию.
Младший Дюма побежал к отцу. И застал, как всегда, за письменным столом.
— О, мон пэр[18], я в отчаянии.
— Что, она уехала? — догадался папа.
— Да, да, муж ее увез!
— Этого и следовало ожидать, мой мальчик. Пошалила на свободе, а потом вернулась в семью. Русские ничем не отличаются от француженок, дорогой.
— Я не представляю, что делать. — Он уселся напротив и схватился за голову, запустив пальцы в шевелюру.
— Ничего не делать. Жить дальше.
— Я люблю ее. Я люблю ее больше жизни.
— Ах, к чему такие трагедии? Ты не Арман Дюваль, а она — не Маргарита Готье[19]. Время пройдет, и полюбишь другую.
— Не хочу другую. Я поеду за ней, застрелю мужа и верну себе Лидию.
— Чепуха какая!
— Нет, поеду. Я хочу поехать. Не могу сидеть в Париже сложа руки.
— Ничего не добьешься, только нервы испортишь — им и себе.
— Я перехвачу их в Польше.
— Не глупи. Остынь.
— Одолжи денег на дорогу.
— Даже не подумаю. А тем более у меня столько нет сейчас.
— Одолжи, сколько есть. У меня тоже наберется немного. Хватит до Брюсселя. А в Брюсселе одолжу у твоих друзей.
— Хорошо, дам тебе заемное письмо.
— Напишу тебе уже из Германии.
Отшвырнув перо, старший Дюма повернулся к нему лицом и взглянул внимательно.
— Сделаю, как ты просишь. Но еще раз предупреждаю: ничего у тебя не выйдет. Верь мне, моему опыту. Если женщина решительно покидает мужчину, это навсегда. Упросить ее вернуться уже нельзя, невозможно.
— Вдруг я стану счастливым исключением?
— Вряд ли, не питай иллюзий.
Тем не менее сын уехал.
Очевидцы ему сообщали, что чета Нессельроде отправилась в карете, и Дюма-младший вознамерился их опередить, сев на поезд. После Брюсселя были Дрезден и Бреслау. Наконец он прибыл в Мысловице — городок на границе с Россией. Там, через мост, за рекой с труднопроизносимым для иностранца названием Пшемша, простиралась бескрайняя империя. Здесь, еще в Силезии, был почтамт, постоялый двор и костел (или кирха, он не слишком в этом разбирался). Александр выяснил на таможне, что искомая им супружеская пара не проезжала, приободрился и решил дождаться. Город производил не слишком веселое впечатление: маленький, грязненький, весь покрытый угольной пылью. Местные шахтеры, сплошь усатые, но без бороды, в кожу которых тоже въелась пыль, вечерами собирались в пивнушке и смотрели на приезжих из-под бровей неласковыми глазами. "Пролетариат", по Марксу. Младший Дюма их побаивался и держался подальше. О публичном доме он узнал от владельца гостинички, заверявшего, что паненки там здоровые и чистые (видно, за такую рекламу содержатели бардака ему приплачивали), но не соблазнился и по большей части находился у себя в номере, коротая время за чтением. Так прошло одиннадцать дней.
Наконец мальчик принес ему записку от хозяина постоялого двора: тот сообщал (как договорились, за отдельную плату), что приехали пани и пан Нессельроде.
Александр взвился, быстро привел себя в порядок и отправился в гости. Постучал в дверь.
На пороге появился Дмитрий в стеганой домашней тужурке. Удивившись, он проговорил:
— О, мсье Дюма, вы здесь? Что вам угодно?
— Мне угодно переброситься словечком с мадам Лидией.
— Это лишнее. Мы не принимаем.
— Тем не менее я настаиваю.
— По какому праву? Лидия — моя жена, и ей незачем видеться с посторонними кавалерами.
— Да, жена, но не собственность, не рабыня. И имеет право…
Обер-гофмейстер его величества рассердился:
— Ах, оставьте, сударь, вашу либеральную демагогию для своей очередной книжки. То, что я сказал, этого достаточно. И прощайте. — Сухо поклонившись, он захлопнул у писателя перед носом дверь.
Тот ударил кулаком по ее дубовой поверхности.
— Я от вас не отстану, слышите? — крикнул француз запальчиво. — Лидия с вами не поедет. Я добьюсь встречи с ней. Если не здесь, так в Петербурге!