[2 Лихачев Д. С, Панченко А. М. „Смеховой мир" Древней Руси, с. 5.]
Народная культура Древней Руси не останавливается и перед пародированием и „вывертыванием наизнанку" и самых священных церковных обрядов и молитв. Так в „Службе кабаку" пародировалось содержание церковной службы. К примеру, если в „Часослове" говорилось: „Сподоби, господи,в вечер сей без греха сохранитися нам", то в „Службе кабаку" - „Сподоби, господи, вечер сей без побоев допьяна напитися нам" [1].
Д. С. Лихачев также предостерегает от упрощенного представления, согласно которому вся смеховая и пародийная литература на Руси носила антирелигиозный и антицерковный характер. Он указывает в этой связи на то, что люди в Древней Руси были в массе своей весьма религиозны, что большинство пародийных произведений создавалось в среде мелких клириков, причем эти произведения длительное время не запрещались и не преследовались церковью [1].
[1 Лихачев Д. С, Панченко А. М. "Смеховой мир" Древней Руси, с. 65.]
Вопрос о том, как соотносился этот смеховой мир с феодальной и церковной культурой, понимается различными советскими исследователями неоднозначно. В. Шкловский [2] и А. И. Мазаев [3] упрекают М. М. Бахтина в некоторой идеализации карнавала и карнавального смеха. В. Шкловский считает, что средневековый карнавал лишь условно, иллюзорно выводил людей за рамки существующих социальных отношений. А. И. Мазаев подчеркивает, что поведение участников карнавала „нельзя никак назвать подлинно свободным, ибо в основе его лежала заданная традицией и узаконенная обществом норма праздничных отношений" [4]. А. И. Мазаев считает, что карнавал выступал в средневековом обществе прежде всего в его компенсаторно-регуляционной функции, давая угнетенным массам своеобразную социальную разрядку, помогавшую переносить суровую реальность повседневной жизни [5]. Поэтому, по его мнению, карнавал был не только отрицанием существующего социального порядка, но и в известном смысле его утверждением.
[2 См.: Шкловский В. Тетива. М., 1970, с. 264, 271-273.
[3 См.: Мазаев А. И. Праздник как социально-художественное явление. М., 1978, с. 101-103.]
[4 Там же, с. 124.]
[5 См. там же, с. 124-125.]
[1 См.: Лихачев Д. С, Панченко А. М. „Смеховой мир" Древней Руси, с. 11-12.]
Главную причину, объясняющую это парадоксальное явление, Д. С. Лихачев видит в своеобразии средневекового смеха, обращенного прежде всего на самого смеющегося. По его мнению, древнерусские пародии не являются пародиями в современном смысле этого слова, ибо в них пародируется не содержание или стиль тех или иных произведений (в том числе и церковных), а все существующие, установленные, упорядоченные формы культуры, в том числе и молитвы, церковные службы и т. п. [2].
[2 См. там же, с. 14.]
„Для древнерусских пародий, - пишет Д. С. Лихачев, - характерна следующая схема построения вселенной. Вселенная делится на мир настоящий, организованный, мир культуры - и мир не настоящий, не организованный, отрицательный, мир „антикультуры". В первом мире господствует благополучие и упорядоченность знаковой системы, во втором - нищета, голод, пьянство и полная спутанность всех значений. Люди во втором - босы, наги либо одеты в берестяные шлемы и лыковую обувь - лапти, рогоженные одежды, увенчаны соломенными венцами, не имеют общественного устойчивого положения и вообще какой-либо устойчивости, „мятутся меж двор", кабак заменяет им церковь, тюремный двор - монастырь, пьянство - аскетические подвиги и т. д. Все знаки означают нечто противоположное тому, что они значат в „нормальном" мире" [1].
[1 Лихачев Д. С, Панченко А. М. „Смеховой мир" Древней Руси, c. 16-17]
Не претендуя на полное и окончательное решение сложной проблемы социального смысла и социальной направленности народной смеховой культуры средневековья (проблема, несомненно, требует дальнейшего серьезного исследования), попытаемся высказать свое мнение по этому вопросу.
Представляется, что для правильного понимания указанной проблемы нужно учитывать ряд обстоятельств. Прежде всего следует принять во внимание общее отношение христианской церкви к смеху и комическому в искусстве. Для христианства характерно в целом отрицательное отношение к смеху и комическому как в жизни, так и в искусстве. Вспомним в этой связи содержание новозаветных книг. И евангелиям, и другим книгам Нового завета абсолютно чужды настроения смеха, веселья, комического. Все эти книги проникнуты настроениями скорби, страдания и в то же время надежды на скорое божественное избавление от страданий. Эмоционально-психологический комплекс, типичный для Нового завета, полностью исключает веселье и смех. „Отцы церкви" продолжили и развили эту традицию. Они отмечали, что Иисус Христос в евангелиях никогда не смеется. Один из православных деятелей учил прихожан: „Выстерегаймося… смехов, бо мовил Христос: „Горе вам, смеющымся, яко возрыдаете" [2].