— Представляете, Себастьен! — воскликнул Тэд, узнав о размере комиссионных, какие Гонсалес заплатил «Банку США». — Эти деньги возникли буквально из ничего.
— Да, чудо, — согласился тот. — Такая плата лишь за то, чтобы какую-то сумму просто переложили из кармана в карман.
Он умолчал о том, что сам тоже получил солидные комиссионные. Конечно, по сравнению с двадцатью миллионами это деньги скромные, но на мелкие расходы вполне сгодятся.
— А если все раскроется? — спросила Таня.
Они лежали на чистейшем белом песке, наблюдая прибой.
— Тебе-то что опасаться? — усмехнулся Себастьен. — Даже если все раскроется раньше времени, ты все равно будешь вне подозрений. А вот я попаду за решетку. Точно.
— Я стану носить тебе в тюрьму передачи. — Таня поцеловала его в плечо.
После довольно долгого перерыва они наконец решили встретиться на пустынном пляже на небольшом островке недалеко от берега. Обменяться новостями, отдохнуть. Таня соскучилась по нему.
— Но в любом случае отход надо продумать заранее. — Себастьен глотнул пива и посмотрел на нее.
Он не хотел тревожить ее и не рассказал, кто такой на самом деле Гонсалес, тем более не упоминал о случае, происшедшем по пути в аэропорт Боготы, когда Хуан в назидание ему пристрелил ни в чем не повинного человека. Но надо быть начеку. Если этот бандит что-нибудь заподозрит, головы не сносить.
— Я уже продумала, — продолжила Таня. — Мы порознь перебираемся на другой конец канала, в Колон. А оттуда самолетом до Майами. Я забронирую билеты. — Она хихикнула. — Для тебя на имя мистера Магистра.
Себастьен засмеялся и передал ей пиво.
— Замечательно. До октября еще три месяца. Мы должны успеть.
— Не забудь про Горана и Эндрю.
— Помню. — Себастьен слегка помрачнел. — Вначале необходимо закончить дела тут, добыть деньги. А потом я займусь ими.
Таня молчала, лежала, откинув голову на песок, смотрела в небо.
«Надо что-то решать. Денег Гонсалеса на двоих все равно не хватит. Но дело даже не в этом. Просто… я его люблю. Знаю все недостатки, однако люблю. Очень. Мне с ним хорошо, весело. Себастьен делает мою жизнь многоцветной и яркой. Зачем ему мешать? Он так мечтает стать Магистром. Конечно, я вполне могла бы с ним посоревноваться, и еще не известно, кто бы победил, но… я его люблю. А когда любишь, надо жертвовать. Так что?»
Таня решила, что поможет Себастьену стать Магистром. Надеялась, что он, реализовав себя, полюбит ее по-настоящему. Но внутренний голос по-прежнему уговаривал ее пока не рассказывать всего. Тем более об отношениях с Рексом. Он не поймет.
— Себастьен… мне удалось кое-что разузнать об Эндрю.
— Вот как? — Он поднял голову от корзинки с едой.
Таня сообщила ему о своих изысканиях в Сети. Выходило, что Эндрю очень опасный человек, который без колебаний мог убить Рекса и вломиться в шале той ночью в Швейцарии.
Себастьен молча выслушал и усмехнулся:
— Ты все же решила выразить мне вотум доверия. Перестала подозревать, что я убил Рекса. Спасибо. — Он глотнул пива и положил руки под голову. — Насчет Эндрю ты права. Недаром в Колледже я всегда старался держаться от него подальше. Теперь осталось проверить Горана. Ну… и меня тоже.
— Зачем ты так? Я же люблю тебя и верю.
— Я тоже. — Себастьен не поверил Тане, но улыбнулся и крепко поцеловал в губы. — А теперь я расскажу тебе, в чем секрет китайской шкатулки-головоломки. Откровенность за откровенность. — Он снова лег на спину. — Я думаю, Таня, что шкатулка призвана сказать нам, что внешность обманчива. Мы видим одно, а на самом деле это совсем другое. Вот Магистр назвал наше состязание Игрой, а ведь это война. Причем беспощадная, в которой цель оправдывает средства. В любой игре возможна ничья, но не в этой. Тут победитель может быть только один. И потому совесть, мораль в Игре не действуют. Каждый идет на все ради победы. Но на войне случаются разные ситуации. Чтобы ослабить противника, можно прикинуться совестливым и высокоморальным.
Таня кивнула.
— И что интересно, — продолжил Себастьен, — мастер Чан творил в эпоху правления императора Канси. Наверное, самого великого и самого могущественного китайского императора за всю историю. Я читал о нем. Он ведь не китаец, а маньчжур, использовал свой врожденный ум и военный талант, чтобы получить то, о чем всегда мечтал, — власть над Китаем. И ориентиром ему служила маленькая книжечка, которая называлась…