Мальчик смотрел на человека, изображенного на другой вазе, судя по одежде, мастерового, который взошел на арочный мост и держит путь к высоким горам на заднем плане, начиная долгое опасное путешествие. Рука вскинута в прощальном приветствии. Это отец мальчика. Очень трогательная сцена. Отец уже почти пересек мост и оглянулся, чтобы посмотреть на сына в последний раз.
Эндрю разглядывал вазы, ошеломленный их необычной красотой. Он не сомневался, что человек на мосту — сам мастер Чан. Изображение на каждой вазе казалось законченным, но подлинный смысл все приобретало, только если их ставили рядом.
— Что вы о них знаете? — спросил он смотрителя.
— Рассказывают, что однажды богатый купец попросил мастера Чана расписать две очень красивые старинные вазы. Причем настаивал, чтобы Чан изобразил там и себя. Видимо, он решил, что так вазы будут стоить дороже. Чан исполнил заказ. Но купец остался недоволен, потому что мастер изобразил сцену, где он покидает своего сына. Как будто навеки. Но ведь это трагедия, и никто не захочет купить вазы. Разгневанный богач потребовал объяснений.
— Что ему ответил Чан?
— Он опечален тем, что купец слишком привержен мирским благам и потому не способен видеть суть вещей. Не способен увидеть истинную красоту ваз. Он сказал, что лишь отказавшись от чего-либо самого важного для себя, ты сумеешь постигнуть его истинную ценность. Говорят также, что Чан процитировал купцу слова великого даосиста: «Опутанный цепями страсти видит внешних явлений лик. И лишь неустанно освобождаясь от стремлений, узрит сокровеннейшее».
Понимаете, для купца самым важным на земле являлось его богатство, и он хотел преумножить его тем, что вазы распишет мастер Чан и изобразит на них себя. Для самого Чана наиболее важным на земле был сын. Для других это может быть что-нибудь еще. Чан хотел помочь купцу понять, что все кажущееся человеку ценным — богатство, слава, знатность, успех, власть и даже близкие люди — ловушка затуманенного сознания. Самое ценное скрыто от взоров. Постигнуть это можно, лишь отказавшись от своих устремлений. Освободившись от них полностью.
— Вы считаете, история подлинная?
— Не знаю, — ответил старик. — Но эти вазы прекрасны, и я любуюсь ими каждый день.
Они долго молчали, затем старик снова заговорил:
— Вазы обладают каким-то особым магнетизмом. На них хочется смотреть бесконечно. Раз в год тут появляется один человек. Сидит и смотрит на вазы весь день, потом уходит. И так продолжается свыше двадцати лет, с тех пор как я стал хранителем.
— Кто этот человек?
— Не знаю. Он не произнес ни слова.
Эндрю не отрывал глаз от прекрасных творений мастера Чана. И вдруг его осенило. Та шкатулка-головоломка и воплощает в себе суть поста Магистра. В ней ничего нет и одновременно есть все.
А человек, который раз в год приходит сюда полюбоваться вазами, не кто иной, как сам Магистр.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Папа Александр VI всю жизнь изощрялся в обманах, но каждый раз находились люди, готовые ему верить. Во всем свете не было человека, который так клятвенно уверял, так убедительно обещал и так мало заботился об исполнении своих обещаний. Тем не менее обманы ему всегда удавались, ибо он знал толк в этом деле.
Сентябрь. Панама
— Пришло время начинать, — объявил Себастьен и, прикрыв глаза, откинулся на спинку дивана.
Таня появилась в дверях гостиной с бокалами рома и кока-колы. Поставила поднос на кофейный столик. Села в кресло напротив. Он только что пришел. Впервые так поздно, в два часа ночи. Наверное, опять веселился где-нибудь со своим приятелем. Хуана она ни разу не видела, но знала по рассказам Себастьена. Зачем он связался с таким подонком? Ее раздражало, что в последнее время Себастьен будто охладел к ней. Вероятно, посещает с дружком бордели.
Таня погладила вспрыгнувшую ей на колени Гемму.
— Ты уверен, что пора?
— Уверен. Время на исходе. Осталось всего четыре месяца, а нам еще надо определиться с Гораном и Эндрю. — Себастьен зевнул и сел. Шумные загулы с Хуаном давали о себе знать. — У тебя есть возражения?
— Нет. Просто я буду скучать по Панаме. — Ей здесь понравилось все — и климат, и люди. Таня надеялась когда-нибудь вернуться сюда. Если останется жива. Потому что тот, кто убил Рекса и вломился в шале Себастьена в Швейцарии, по-прежнему ходит где-то рядом. — Сколько сейчас на счете Гонсалеса?