– А классика?
– Там тоже они есть, к тому классика – это слишком серьёзное и депрессивное, а я хочу расслабиться.
Ираида не стала спорить с дочерью, она теперь считала себя не вправе спорить и что-то запрещать, и когда дочь пожелала поставить свою пьесу, то Савельева сразу же обратилась в Академию Муз.
«Франя должна быть счастлива!» – думала женщина.
Сейчас она поддерживала любую идею дочери, какой бы сумасшедшей она ни была. Жаль, что так было не всегда.
Первый акт был сыгран, опустился занавес, многие разошлись по академии.
– А хорошо сыграли, – поделилась своей гордостью Лена с Лёшей, когда она пришла к нему.
Как и на всех спектаклях Лены, Самсонов отвечал за эффекты.
– Хорошо, – согласился Лёша.
– Осталось пережить лишь второй акт.
Лёша успокаивающе обнял свою вторую половинку.
– Они справятся.
* * *
Во время перерыва Вика подошла к Горации и сообщила, что некий человек ждёт её в фойе академии.
– Меня? – Зоя удивилась.
– Он сказал, что он твой знакомый и хочет поговорить исключительно с тобой.
Горация задумалась. Она сейчас находилась в облике Ри, в котором узнать её было не так уж и просто. Ещё менее вероятно было встретить знакомых в академии, исключая Элю, конечно.
– Будешь рядом, хорошо? – попросила Зоя Вику.
Та согласилась, и Горация, так и оставаясь в сценическом образе, отправилась на встречу. Как оказалось, к Юре.
Добыв у знакомого, который собирался пойти на спектакль, но не смог, билеты, Федотов отправился в академию, заранее готовясь к тому, что попросту обознался.
«Не может это быть Зоя, не может!» – твердил он себе.
Трудно было в главном герое разглядеть любимую, однако, похоже, это всё же была она. Юра не верил своим глазам, надеялся, что ошибся и только, когда на его просьбу позвать Зою Трощинскую, симпатичная девушка со светлыми волосами (кажется, она тоже участвовала в этом спектакле) только кивнула, попросив подождать, понял, что напрасно надеялся на ошибку. Появление Горации окончательно подтвердило его выводы.
– Ты? – изумлённо спросила девушка.
Юра внимательно смотрел ей в лицо, единственное, что хоть как-то оставалось прежним.
– Я. Не могу поверить, что вижу тебя здесь.
И такое обвинение вкупе с разочарованием и укором прозвучало в голосе молодого человека, что раньше Зоя просто опустила бы голову. Но сейчас она Горация, играющая Ри, а он никогда ни перед кем не отчитывался, даже перед самыми близкими.
– Не понимаю, что я такого сделала, чтобы выслушивать от тебя такой тон?!
– Ты опустилась ниже некуда!
– А тебе-то что с того? Я не опустилась, я играю. Что в этом плохого?
– Но такая пьеса!..
– Законодательно не запрещено.
Говорила Горация с вызовом и некоторой агрессией, взятой у персонажа.
– И вообще я не понимаю, что ты здесь забыл? Чего хотел добиться? Моего распоряжения? Или чего?
– Я хотел тебе помочь.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи, ты не оказал её тогда, когда мне было нужно, – с высокомерием Ри ответила Горация. – Исчезни!
Юра подчинился, поняв, что для Зои он теперь никто.
Выйдя на улицу, он осознал, как ему от этого плохо.
«Ты точно счастлив?» – снова спросил его противный внутренний голос.
«Это уже неважно», – ответил Юра и пошёл прочь от этой академии, почти не замечая начавшегося снегопада в конце февраля.
– Зоя, – сочувственно начала Вика, но Зоя оборвала её кратким «Не сейчас!».
«Какой зараза! – возмущалась Горация. – Испортил мне жизнь, и теперь пришёл портить мой спектакль?!».
Она была в ярости, играть в таком настрое было трудно.
– Зоя, – повторила Вика.
Горация повернулась к ней.
«Чего тебе?»
– Тебе надо успокоиться, в нынешнем состоянии ты можешь наделать…
– Не дождётесь! Я не позволю какому-то идиоту разрушить мою жизнь!!! Кем он себя, интересно, возомнил, пупом земли?! Я отыграю постановку чего бы мне это не стоило!
Горация порывалась идти на сцену, и только напоминание Вики, что ещё антракт, успокоило девушку.
* * *
Во втором акте к числу недовольных исполнением актёров присоединилась и Лена.
«Ри, хоть и не самый добрый персонаж, однако кричать на всех не есть хорошо», – думала режиссёр. К счастью или нет, Зоя её не слышала, продолжая всё делать по-своему.
«Это не постановка, это сплошное расстройство, – вынесла вердикт Елена-Тиран. – Впрочем, она изначально была обречена на провал».
На реакцию зрителей она не смотрела, а зря. Хоть в игре Горации появилась злость, не нужная пьесе, но очень свойственная Ри, и зрители верили происходящему.