И что же мы видим, пролистав многоцветный каталог итальянских художественных достижений за многие века?
Прежде всего – невероятную и устойчивую верность себе. Даже в периоды увлечения «чужими модами» итальянское всегда пробивается наружу, давая пускай и странные иной раз, но очень самобытные плоды.
Если пытаться определить национальный характер этого искусства, то его можно было бы выразить в нескольких словах: жажда жизни, жажда правды, жажда познания и способность видеть.
Итальянское искусство – о каком бы веке мы ни говорили – все время задает один и тот же вопрос: а какова она – правда?
Понтормо. Встреча Марии и Елизаветы.
1528–1529 гг. Церковь Сан-Микеле, Карминьяно, Италия
Понтормо (Якопо Каруччи). Мадонна с Младенцем, св. Иосифом и Иоанном Крестителем.
1521–1522 гг.
Инв. №: ГЭ-5527. © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, 2024
В чем она?
В цвете, в форме, в радости, в страхе, в движении.
А может быть, в любви?
И дает ответ.
Мир итальянского искусства антропоцентричен – даже в беспредметности всегда присутствует человек, даже абстрактный язык ищет собеседника в зрителе, словно бы вызывая его на диалог.
Архитектура обнимает нас и задает тон нашему движению.
Живопись наполняет наше зрение цветовыми сочетаниями подобно тому, как развиваются наши вкусовые пристрастия от гастрономических привычек итальянцев, сочетающих терпкое и соленое со сладким, холодное с горячим, а острое с мягким.
Итальянское искусство все-таки становится универсалией для зрителя, потому как, что в Античности, что в Возрождении, что в современности – разными способами и разными путями оно ищет для нас гармонию.
И мы находим ее – каждый в своей клеточке хронологической таблицы – то выбирая вдумчивое искусство кваттроченто, то одеваясь в яркие цвета века двадцатого.
И, кажется, им, итальянцам, это удалось – найти священный Грааль формы прекрасного.
Потому что, быть может, первыми итальянцы поняли – красота относительна, изменчива.
Но при этом она не метафорична.
Она есть, она в самом человеке и в том, что от создает.
И, может быть, именно поэтому, путешествуя по Италии – в прямом смысле или по страницам книг, – мы начинаем и никогда не заканчиваем путешествие ко всему прекрасному, что есть в нас самих.
Путешествие к нашей радости, к нашей боли, к нашему сомнению, к нашим страхам и к нашему покою.
В этом и состоит главная магия итальянского искусства – вне зависимости от того, кто на него смотрит, откуда пришел его зритель, каждый обретает в нем дом.
Потому что это путь – к самому себе.
Прекрасный и никогда не имеющий конца.