Две пересекающиеся крестом линии (главные улицы) имели названия «кардо» и «декуманус» – на их пересечении в центре лагеря находилась бы палатка военачальника, а в городах – форум, центральная площадь.
Археологическое общество Константино. Тамугас, план римского города, составленный в 1881 году М. М. Майнтене и Х. Бернар; под редакцией М. Э. Дютуа
Отсеки, образованные этими главными улицами, уже дробили на более мелкие улицы. Именно поэтому до сих пор вам вряд ли удастся потеряться в европейском городе, если его закладывали римляне, – главная улица обязательно приведет вас на центральную площадь.
Такая упорядоченность хорошо иллюстрирует представление римлян о том, как должна быть устроена их, римлян, жизнь.
И здесь важный момент. Римлянин в походах и в общественном своем служении проводил большую часть жизни – но где и как должна была развиваться жизнь вне военных походов? Правильно, у римлян появилось важное убежище от города – вилла субурбана (вилла урбана – городской дом, субурбана – загородный).
Еще про римлян мы знаем по амфитеатрам: например, Колизей, он же амфитеатр Флавиев – эллипс, способный вмещать до 50 тысяч зрителей.
Еще триумфальные арки и триумфальные колонны, на которых устанавливались статуи и которые использовались для торжественного ознаменования побед.
Римлянам важна была память. Только, в отличие от призрачной загробной вечности, их интересовала вечность в человеческом смысле – чтобы тебя помнили люди.
Те, которые придут после тебя.
Стоит ли говорить, что самым страшным для римлянина было уничтожение памяти, – к этому прибегали в крайних случаях, когда уничтожались все, абсолютно все упоминания, портреты, памятники – все следы земной жизни. Так, чтобы со смертью последнего человека, который помнил твое имя и твое лицо, – ты полностью исчезал.
Настенная роспись с садом из Дома Золотого браслета.
Из Помпей, insula occidentalis 42, 14–37 гг. н. э.
© Shonagon / commons.wikimedia.org по лицензии (CC0)
Триумфальная арка Константина.
312–315 гг. н. э. Рим
Колонна Траяна.
113 г. н. э. Рим
Рельеф гробницы римской супружеской пары Публия Эйдия Амфиона и Эйдии Фаусты Мелиор.
Ок. 30 г. до н. э. Пергамский музей, Берлин.
© Anagoria / commons.wikimedia.org по лицензии (CC BY 3.0)
Капитолийский Брут.
Кон. IV–III вв. до н. э. Бюст – XVI в. Бронза. Дворец консерваторов. Капитолийские музеи, Рим.
© Ella_Ca / Shutterstock.com
Мужской портрет называемый стоиком Торлонием.
Поздний республиканский период. Мрамор. Фонд Торлония/Музей Торлония
© Sailko / commons.wikimedia.org по лицензии (CC BY 3.0)
Голова старика в покрывале.
Мрамор. Середина I в. до н. э. Рим, музеи Ватикана. Музей Кьярамонти
Быть мертвым для Вечности – вот что страшно.
Этой особенности – стремлению к правде памяти – мы обязаны и тем, что на своих скульптурных портретах римляне – особенно в начале Рима – изображали человека во всех приметах и подробностях, без идеализации – с морщинами, даже с бородавками.
Потому что для Вечности – в лице твоих конкретных потомков – важно запомниться именно таким, каким ты был.
История жизни, написанная на лице человека, – в каждой морщинке, во всей его узнаваемой анатомии – чтобы помнили именно тебя, а не образ. Вот это и было для римлян телепортом в будущее.
Повседневность римлян – отдельный разговор. В городе времени проводилось не очень много, и городской дом, в котором по большей части находились женщины, дети и прислуга, был устроен функционально и прагматично.
Домус – так он назывался – был обнесен стеной без окон и имел обязательные внутренние дворик и сад – перестилиум.
Вход осуществлялся через вестибул, еще был атриум с неким подобием бассейна (с практичной целью сбора дождевой воды), также были таблинум (приемная комната, по функции напоминающая современную гостиную), триклиний (то есть обеденный зал) и многочисленные кубикулы (то есть спальни).
Дома (в зависимости от статуса и финансового благополучия хозяев, конечно) щедро украшались росписями, мозаиками и статуями.