— Я их попрошу, — сказал Батонов с угрозой. Он словно выше ростом стал от важности поставленной задачи.
И пошёл. Неживой — за ним. Поднялись вместе.
— А вы куда?
— Хочу посмотреть, как ты уроешь гадов. Не прогонишь?
— Без вопросов.
Никаких надписей в полутёмном коридоре не было, только цифры, но это и правда был коррупционный отдел. Одна из дверей открыта, оттуда неслись резвые мажорные голоса. Виктор остановился раньше, а Марлен, помедлив секунду, шагнул на свет.
— Ну, это, мужики, вы головой-то думаете? А если он нассыт?!
— О! — выплеснулось из кабинета. — Явление Христа народу.
— Я рапорт напишу!
— Ты об чём, пугало? — раздался голос начальника отдела. — Какой рапорт, кто нассыт?
— Да ваш слухач в «ожидалке»…
— С чего это вдруг?
— Безнадзорный, чего. Неправильно работаете.
— Слушай, ты, штатный дебил, ты входи, входи…
Виктор осторожно дёрнул соседнюю дверь. Оказалось — открыто. Он просочился внутрь. Голоса сместились и стали громче: это помещение было соединено внутренней дверью с кабинетом, где опера из коррупционного устроили посиделки. Он тихонько заглянул в щель…
Они и в самом деле пили чай, надо же! Правда, с ромом: пара приконченных бутылок «Mulata» стояла под столом, а та, что на столе, была почти пустая. Аристократы, белая кость, голубая кровь. Присутствовали начальник отдела, два майора и ещё — человек из Москвы, фамилию которого Неживой не знал. Москвич медитировал в кресле — блюдце в руке, глаза прикрыты, загадочная улыбка на устах.
«Панцири», между тем, расчленяли и растворяли майора Баженова. Опера азартно встали с мест, разминая руки, а начальник отдела, взяв гостя за галстук, вёл его к стулу:
— Иди сюда. Присядь. Прибей свою жопу к сиденью. Вот тебе молоток, вот гвозди, потому что сейчас ты захочешь бежать, а гвозди не дадут.
— Товарищи… Вы меня не поняли…
— Заткнись и полностью превратись в ухо, внимая меня, батон вонючий, как я тебе буду вещать эту данность…
«Внимая меня, вещать данность». Интеллектуальный авангард, цвет Управления.
Виктор огляделся, ухмыляясь. Чай, как видно, готовили именно здесь: красовался электрический самовар на специальном столе, были чашки, заварочные пакетики. Чистая вода в литровой банке. И зачем-то — эмалированная кастрюля с торчащим кипятильником. Ноги они тут моют, уроды, что ли?
Кипятильник был большой, на 1,7 киловатт. Страшное оружие террористов.
А кастрюля — без воды…
Виктор чуть не засмеялся, живо представив всё дальнейшее. Обожал он мелкие пакости, да и большие тоже. Действуя скорее на кураже, чем обдуманно, он включил кипятильник в электрическую сеть, — при помощи носового платка, чтоб никаких вам отпечатков пальцев, — и медленно, на цыпочках, вышел в коридор.
— …Ты, правое яйцо «бегунка», передай Неживому, пусть держит в штанах свой латексный фалоиммитатор, — вколачивал в Батонова начальник отдела, легко догадавшись, кто послал к ним придурка. — Не в ту дырку суёт, жопотрах опущенный. Потому как мы этот его дивный мозолистый хрен в пояс верности и заключим, как у императора Наполеона. А братаны с соседней улицы нам помогут. Передашь?
— Передам.
— А теперь выдёргивай гвозди, вонючий батон, из своей вонючей задницы, и пошёл нах…
Музыка. Слушал бы и слушал.
Выяснять, что им ответит Батонов, было некогда, ибо время пошло.
На первый этаж он сбежал по другой лестнице.
Адреналин бурлил в крови, делая жизнь яркой и полной большого смысла.
На полпути — словно толкнуло что-то в голову. А ещё внутри чехла — приятно стало, как баба ласковая взяла в кулачок напрягшуюся «пушку»… Ощущения были почти те же, что и с Кондой, а потом с Гаргулия. И безо всякой кнопки, что удивительно. Видимо, кипятильник таки наделал дел… неужели там кого-то убило? Да нет же, ерунда, не могло… Или кто-то другой, к кому Витя был неравнодушен, кони двинул — в другом месте и в другой ситуации, — и просто время случайно совпало?
Неужели симбиоз, о котором Неживой не особо и думал, достиг такого уровня?
Сложное слово «симбиоз» натужно проворачивалось в башке…
Ладно. Так или иначе, уродам обеспечен вечер забот. Долго теперь «панцири» не вспомнят о подельнике Храповского, томящемся на первом этаже — на что, собственно, и был расчёт…
Он зашёл в «ожидалку» с противоположной стороны, чтобы из дежурной части не засекли. Подобное помещение, называемое также домом отдыха или санаторием (иногда лепрозорием, иногда тушиловым), везде есть, в любой ментовке высокого статуса. Причём, не только в России. Обычное дело для любой развитой страны, не говоря уже о развивающихся.