— Все-таки врали, значит? — спросил Тимофей. — Немножко, но привирали?
— Нет. Ни разу. Я действительно был дипломированный экстрасенс. Правда, диплом у меня был по обычной медицине, но ведь был же. И каналы я чистил честно — представлял их себе и убирал воображаемую грязь. Так же точно снимал порчу и заряжал воду — все по инструкции. Как экстрасенсы делают. То есть участие с моей стороны было стопроцентно искренним. Другое дело, что за его эффективность я не ручался. А кто из экстрасенсов ручается? Знаете, как это у Шекспира: «I can call spirits from the vasty deep. — Why, so can I, or so can any man. But will they come, when you do call for them?»[2].
— Ну и ну, — уважительно протянул Андрон, — даже Шекспира наизусть помните.
— Кое-кому я правда помог, — продолжал Акинфий Иванович. — И не только за счет плацебо. Я ведь все-таки был доктор. Мог иногда дать полезный совет просто на уровне здравого смысла. Типа свинцовую трубу из водопровода убрать или там не спать головой к трансформатору. На всякое насмотрелся…
— А вы в каких краях гастролировали?
— Да везде. Но под конец заметил, что бизнес лучше идет на Кавказе. Может, потому, что и сам я немного на кавказца похож…
— Вы не на кавказца похожи, — сказал Иван. — Скорее на колдуна.
Акинфий Иванович засмеялся.
— Бороды такой белой у меня тогда не было. Была пегая бородка. В общем, не знаю почему, но именно в этих местах люди мне доверяли больше всего. Постепенно у меня даже выработался кавказский акцент. Такая мимикрия для слияния со средой. Почти по Дарвину…
— По Дарвину будет, если у вас после генетической мутации детки заговорят с кавказским акцентом, — сказал Валентин. — И бегать будут с пегими бородками.
Акинфий Иванович посмотрел на него без улыбки.
— До деток мы еще дойдем, — сказал он. — В общем, вот такую жизнь я вел в девяностых. И занесло меня в этот самый Нальчик. Вы там были проездом?
Тимофей кивнул.
— Как вам?
— Ничего, красивый.
— В то время очень тревожный город был, — сказал Акинфий Иванович. — И люди в нем встречались опасные. Особенно если не знать всех местных поведенческих тонкостей — что, с кем и как…
Лампа затрещала и погасла.
— Керосин кончился, — сказал Иван.
— Знак свыше, — ответил Акинфий Иванович. — Давайте спать уже, а то зеваем. Завтра поговорим.
Под утро, еще затемно, прошел дождь. Капли долго барабанили по крыше, которая в одном месте протекала — Ивана подмочило, но он заметил это только тогда, когда часть его спальника уже пропиталась водой. Чертыхаясь, он принялся отжимать его в углу. Остальные кое-как смирялись с надвигающимся мокрым днем.
— Сегодня в основном скачем по камням, — сказал Акинфий Иванович. — Завтракаем и выходим, надо много пройти.
Тропинка пошла в горы — и действительно, почти всегда была возможность наступить на ровный камень, а не в грязь. Но тщательный выбор места для следующего шага отнимал так много сил, что любоваться видами получалось не очень. К тому же сами виды за ночь успели измениться самым радикальным образом.
Все покрывал туман. Он был клочковатым — словно с неба падали обрезки облаков — и густым: не всегда было понятно, что в двух метрах справа или слева. Идти приходилось осторожно, зато постоянное присутствие опасности делало прогулку захватывающей.
Туман тоже был по-своему красив, но теперь панорама состояла из возможностей и намеков. Все вокруг сделалось восхитительно неясным, все казалось обещанием, неизвестным письмом в плотном и влажном сером конверте — и Валентин вспомнил вчерашние слова Акинфия Ивановича о детстве. Да, в детстве возможно что угодно, и в тумане тоже. Тропинка загибается вверх и уходит прямо в сказку…
Правда, сказка была страшноватой. Сырой воздух отдавал распадом; по мокрому камню иногда скользила даже вибрамовская подошва, и возможность свалиться в пропасть, несколько раз проступавшую сквозь мглу возле тропы, была самой настоящей.
Акинфий Иванович шел впереди и задавал своей быстрой ходьбой немного не комфортабельный темп.
— Давайте помедленнее, может? — попросил через пару часов Андрон.
— Хотите в темноте карабкаться?
— Нет.
— Тогда быстрее надо. Я и так медленно иду…
Последний час действительно пришлось идти в полутьме — к тому же опять начало накрапывать, и плотно сбившиеся в цепочку друзья чувствовали себя солдатами, спешащими в самое сердце опасности… А дождь капал все гуще, и было уже понятно, что скоро он польет всерьез.
2
Я духов вызывать могу из бездны! — И я могу, и всякий это может. Вопрос лишь, явятся ль они на зов…