Однако вернемся к сходному вопросу о правомерности воссоздания мемориальных зданий. Никто не спорит: увековечение памяти великих людей необходимо, однако одно дело — восстановление после войны репинских Пенат, в чем-то близкое по подходу с пригородными дворцами Ленинграда или Нередицей, другое — строительство заново, к примеру, усадьбы Александра Блока в Шахматове, гибель которой была осознана и пережита самим поэтом как историческая необходимость, как возмездие. С этим обстоятельством нельзя не считаться, если мы хотим понять Блока, а не просто с помощью его имени создать еще один туристский объект. В таком случае все окрест, и в первую очередь природа, способно сказать многое: «Ландшафт, тропинки, пока по ним идут экскурсанты, само очарование местности, которая на протяжении всей экскурсии как бы освещена поэзией, то есть пребывание в течение нескольких часов в атмосфере Блока,— писал Владимир Солоухин, —...удивительным образом удовлетворяют приехавших... А если разобраться потом: что же видели такого — музейного, конкретного, вещественного? Да по сути дела — ничего!» И дальше писатель, словно не веря в реальность только что сказанного, восклицает: «А если бы они (туристы) посещали восстановленное Шахматово, с его домом, с его живописным садом, флигелем, амбаром!..»
Возведение блоковской усадьбы заново, «как ни в чем не бывало», будет наивной попыткой переписать биографию поэта по нашему желанию. Будет, наверное, построен усадебный дом в Шахматове, хотя он никогда не обретет то труднопередаваемое очарование подлинности, которое еще недавно так привлекало в тютчевском Муранове. Но главное все же заключается в ином: погрешив против исторической правды, не затрудним ли мы невольно постижение трагических глубин поэзии Блока? Да так ли уж необходимо для этого непременно «вещественное»?
Тихвин. Большой Успенский монастырь. Звонница (1600 г., с завершением конца 7770-х гг.). Фотография конца 1960-х гг.
Звонница Большого Успенского монастыря после реставрации. Фотография начала 1980-х гг.
Новгород. Часозвоня в Кремле (1670-е гг.). Фотография 1920-х гг.
Часозвоня после восстановления. Фотография 1970-х гг.
Нет, из сказанного вовсе не следует, что на Шахматово и иные дорогие нашему сердцу места остается махнуть рукой. Как раз наоборот: они остро нуждаются в тактичном выявлении и сохранении подлинного. В. Солоухин справедливо ратует за создание в Шахматове историко-культурного ландшафтного заповедника, за реставрацию Таракановской церкви (она в своем основном объеме сохранилась), парков в Шахматове и соседнем Боблове — имении Д. И. Менделеева. Можно и нужно обозначить места домов и иных строений, чтобы помочь посетителям зримо представить себе все, что окружало поэта, но о самих домах, их интерьерах, о подробностях быта расскажет музей, где будут фотографии, копии, макеты, и их никто не станет выдавать за подлинники, коли таковые до наших дней не дошли. Само исчезновение их — уже строка трагической истории, той истории, которую так великолепно умел слышать Блок.
И вот теперь практика подтвердила бессмысленность задуманного: по ходу осуществления проекта уничтожен фундамент — единственное, что еще сохранялось от старого усадебного дома. Уничтожен, чтобы не мешал на его месте возводить новый, с железобетонной арматурой. Так рабочие СМУ при поддержке директора музеи-заповедника довели до логического конца идею строительства заново блоковского дома, идею, отвергающую подлинность как единственную и безусловную мемориальную ценность.