Время безвозвратно стирает не только строки, но и целые страницы архитектурной летописи. Что было начертано на них? Завороженные чудесами реставрации, потерявшие вкус к подлинности, мы склонны забывать, что не все исчезнув шее поддается восстановлению. И может быть, осознание этой простой истины способно воспитывать чувство истории, чувство ответственности за наше культурное наследие больше, нежели вольные интерпретации увлекающихся реставраторов, подчас превращающие памятник в зеркало с собственным отражением.
Александро-Свирский монастырь. Звонница (1640-е гг.). Фотография начала 1920-х гг.
Звонница Александро-Свирского монастыря после реставрации. Фотография 1987 г.
ИСТОРИЯ БЕЗ ВЫМЫСЛА, или
КАПРИЧОС XX ВЕКА
ЛЮЦИАН ПРИГОЖИН
КРАТКОЕ ПРЕДВАРЕНИЕ
Эти полуанекдотические, но иногда страшноватые истории не записаны с чужих слов. Все это я видел и слышал сам.
Есть такое выражение: «врет, как очевидец». Выражение остроумное. Но из него следует, что врут все, и я не более других.
Если же говорить серьезно, я старался писать правду. Я, конечно, мог ошибаться, но за это — Бог мне судья.
Автор
Когда Берию арестовали, а потом и расстреляли, вряд ли, конечно, кто-нибудь плакал.
Среди многочисленных преступлений, вмененных ему в вину уже после расстрела, было и такое — «титовский шпион».
Это было время, когда (после недолгого правления Маленкова) по радио, на экранах, в печати замелькали две фамилии — Хрущев и Булганин. Их произносили всегда вместе. И сами они всюду вместе показывались, вместе ездили в Индию — «хинди, руси — бхай-бхай». Неразлучники до 1957 года.
В народе тогда острили: раньше у нас был культ личности, теперь — культ двуличности.
И вдруг впервые с конца сороковых годов в Москву приехал Иосин Броз Тито. Забавно было читать в газетах взаимные реверансы, но еще забавнее было узнать, что Советский Союз и Тито рассорил, оказывается, все тот же злополучный Берия. Поистине — культ двуличности. История, впрочем, не об этом.
В один теплый солнечный денек мы с приятелем решили прогуляться по Невскому. Шли не торопясь от Литейного в сторону Адмиралтейства. Перешли Фонтанку по Аничкову мосту и увидели бегущего навстречу милиционера. Он был весь потный, расстрепанный и кричал, хотя и негромко:
— Прошу посторониться, в сторонку, в сторонку...
Люди, недоумевая, отступали в сторону. Мы тоже встали у дверей «Книжной лавки писателей». И тут нашим глазам предстало феерическое зрелище: Иосип Тито, а по бокам, взяв его под ручки, как деревенские плясуньи, Хрущев и Булганин. Трое пожилых грузных мужчин бежали, но старались делать вид, что идут. Нечто вроде спортивной ходьбы, только без ее изящества. Они ничего не видели вокруг себя, кроме спины бегущего впереди милиционера. Через несколько секунд, свернув налево, на набережную Фонтанки, скрылись. За ними пробежал второй милиционер.
Не успевшая опомниться публика, пожав плечами, вернулась к своей повседневности. На следующий день мы прочли в газетах, что товарищи Тито, Хрущев и Булганин посетили Ленинград. Они совершили прогулку по Невскому и общались с ленинградцами. Затем отправились в Летний сад и там в павильончике заказали по порции мороженого. И вдруг выяснилось, что они забыли деньги. Но продавщица узнала их и отпустила мороженое в долг.
Такая вот трогательная история...
Я все же думаю, что они забыли не деньги, а забыли, что такое деньги вообще, так как давно уже жили, выражаясь словами В. Тендрякова, «на блаженном острове коммунизма».
В июне 1957 года в композиторский Дом творчества «Репино», что под Ленинградом, приехали два «высоких» гостя. Писатель К. М. Симонов с сыном и очередной женой и Л. Р. Шейнин.
Шейнина все тоже хорошо знали, читали его известные «Записки следователя». Он был маленький, толстый, кругленький, с пронзительными глазками, но держался по-королевски спокойно и раскованно.
Мы жили тогда еще под впечатлением прошедшего полтора года назад XX съезда КПСС. Слышали по иностранному радио обращение г-жи Седовой к советскому руководству с просьбой вернуть доброе имя ее мужу Л. Д. Троцкому. Ответа она не получила.