Возвращаясь оттуда, кн(язь) М(еншиков) повстречался с гр(афом) Киселевым[57].
— Что нового? — спросил К(иселев).
— Уж не спрашивай! Бедная Москва в осадном положении.
К(иселев) проболтался, и ответ М(еншикова) дошел до Николая. Г(осударь) рассердился.
— Что ты там соврал Киселеву про Москву,— спросил у М(еншикова) Государь гневно.
— Ничего, кажется...
— Как ничего! В каком же это осадном положении ты нашел Москву.
— Ах, Господи! Киселев глух и вечно недослышит. Я сказал, что Москва находится не в осадном, а в досадном положении.
Государь махнул рукой и ушел.
15. Клейнмихель[58] и Кербец
При построении постоянного через Неву моста несколько тысяч человек были заняты бойкою свай, что, не говоря уже о расходах, крайне замедляло ход работ. Искусный строитель, генерал Кербец поломал умную голову и выдумал машину, значительно облегчившую и ускорившую этот истинно египетский труд. Сделав опыты, описание машины он представил Главноуправляющему путей сообщения и ждал по крайней мере «спасибо». Граф Клейнмихель не замедлил утешить изобретателя и потомство. Кербец получил на бумаге официальный и строжайший выговор: зачем он этой машины прежде не изобрел и тем ввел казну в огромные и напрасные расходы.
16. Ореус[59]
Ив(ан) Максимович Ореус, любимец Канкрина[60], человек деловой и умный, служил себе в звании директора Заемного банка в тишине и смирении.
Государь изобрел себе сам министра финансов Федора Павл(овича) Вронченку[61], и когда В(еликий) К(нязь) М(ихаил), П(авлович) изъявил на этот счет удивление, Государь сказал: «Полно, брат! Я сам министр финансов; мне только нужен секретарь для очистки бумаг».
Вронченко совершенно соответствовал цели. Но для очистки им же самим заведенного порядка надо было приискать Высочайше товарища. Государь взял список чиновников министерства финансов и давай читать: все мошенник за мошенником. Натыкается на тайного советника Ореуса.
— Как это я его совсем не помню. Дай расспрошу.
Но у кого ни спросит, никто решительно не знает.
«Должно быть, честный человек, если никому не кланялся и добился до такого чина».
Рассуждение весьма правильное, и Ореус назначен товарищем министра. Назначение не только не обрадовало, но оскорбило Ореуса. Раздосадованный он приезжает к Вронченке.
— Как вам не стыдно, Ф(едор) П(авлович)! Вы надо мной жестоко подшутили. Ни мои правила, ни род жизни, ни знакомства не соответствуют должности. Ну сами подумайте: какой я товарищ министра?
— Эх, Иван Максимович,— отвечает Вронченко,— да я-то сам какой министр?
Это изумило и убедило Ореуса. Он принял должность, но не выдержал и в самом непродолжительном времени снова погрузился в тень прежней неизвестности.
17. 1-е апреля
— Г(осподин) Комендант! — сказал Александр I в сердцах Башуцкому[62].— Какой это у вас порядок! Можно ли себе представить! Где монумент Петру Великому?
— На Сенатской площади.
— Был да сплыл! Сегодня ночью украли. Поезжайте, разыщите!
Башуцкий, бледный, уехал. Возвращается веселый, довольный; чуть в двери, кричит: «Успокойтесь, Ваше Величество. Монумент целехонек, на месте стоит! А чтобы чего в самом деле не случилось, я приказал к нему поставить часового».
Все захохотали:
— 1-е апреля, любезнейший.
— 1-е апреля,— сказал Государь и отправился к разводу.
На следующий год ночью Башуцкий будит государя: «Пожар!» Александр встает, одевается, выходит, спрашивая:
— А где пожар?
— 1-е апреля, Ваше Величество. 1-е апреля.
Государь посмотрел на Башуцкого с соболезнованием и сказал:
— Дурак, любезнейший, и это уже не 1-е апреля, а сущая правда.
18
При Екатерине обер-полицмейстером был одно время Рылеев, такой же Башуцкий, такой же Мартынов, как и все коменданты. Однажды при утреннем рапорте Рылеев застает Екатерину глубоко опечаленную.
— Ах, батюшка, вот несчастье. Прикажи, пожалуй, с Сутгофки кожу содрать и набить чучело, да поискуснее. Да поскорее, сей час!..
И государыня ушла.
Пораженный, словно громом, Рылеев не верит ушам; проходит камердинер императрицы...
— Уж полно ли, так ли я слышал. Неужто Сутгоф?
— Правда, правда, приказано кожу содрать и чучело набить. Вас только и ждали...
57
Киселев П. Д. (1788—1872) — генерал от инфантерии, начальник штаба 2-й армии (1819—1829), министр государственных имуществ (1838—1856), посол в Париже (1856—1862). Стоит сравнить сюжет этого анекдота со стихотворением Н. Ф. Павлова «К графу Закревскому», в котором есть такие строчки:
(Павлов Н. Ф. Сочинения. М., 1985. С. 240.)
58
Клейнмихель П. А. (1793—1869) — с 1832 г. дежурный генерал Главного штаба, с 1835 г. управляющий департаментом военных поселений, впоследствии граф, главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями.
59
Ореус И. М. (1787— ум. после 1860 г.) — действительный тайный советник, товарищ министра финансов, сенатор.
61
Вронченко Ф. П. (1780—1852) — при Е. Ф. Канкрине товарищ министра финансов; с 1845 г. — министр.
62
Башуцкий П. Я. (1771—1836) — генерал-адъютант, генерал от инфантерии, петербургский комендант. Ср. куплеты Пушкина: «Брови царь нахмуря...»