— У нас ничего не пропадает! Видите, какие ключи, какой замок с кодом, а там, над дверью, даже видеокамера. A сейф — хоть динамитом взрывай!
Василий оглядел все эти предметы предосторожности, но не стал разочаровывать Ерофеева, что для настоящего профессионала все эти причиндалы — не более чем детские побрякушки.
— Значит, у вас все на месте, — констатировал детектив. — Ну что же, Георгий Иваныч, извините за беспокойство.
Василий вышел из ерофеевского кабинета, но дверь оставил открытой. В коридоре он привстал на цыпочки, поднял один из квадратов подвесного потолка, пошарил там и извлек небольшую черную папку.
— Что это?! — Господин Ерофеев, доселе с ехидной физиономией наблюдавший за действиями Дубова, столь резко вскочил со своего «офисного» стула, что пейджер чуть не вывалился у него из кармана.
— Ваша? — Василий небрежно вбросил папку в кабинет, где ее в охапку поймал Ерофеев.
— Моя как будто, — не очень уверенно ответил бизнесмен. A затем бросился к сейфу: — Тут ее нет!
— Ну конечно же нет, — чуть заметно улыбнулся Дубов, вновь входя в кабинет. — Ведь вы ее держите в руках. Поглядите, все ли на месте.
Ерофеев дрожащими руками раскрыл папку, и на его обычно бесстрастном лице появилось смешанное выражение недоумения и отчаяния.
— Чего-то не хватает? — забеспокоился Дубов.
— A, нет, вроде бы все на месте, — справился с волнением Ерофеев. — Большое вам спасибо, Василий Николаич. Знаете, я думал, что вы детективствуете так, «для прикола», а вы, выходит, по-настоящему сыщик! Скажите, чем я мог бы вас отблагодарить?
— Ничем, — великодушно махнул рукой Дубов. — Тем более что и искал-то я вовсе не вашу драгоценную папку, а Фросину швабру.
— Какую еще швабру? — удивился Ерофеев.
— Ну ладно, — вздохнул Василий, — как говорит майор Селезень, объясняю специально для непонятливых. У нашей уборщицы Фроси пропала швабра. Обнаружилась она, — детектив потрогал шишку на лбу, — возле вашего офиса. Рядом с нею находилась засохшая тряпка. Вот ее-то форма и показалась мне странной: обычно тряпка сохраняет очертания предмета, на который была надета, а тут углубление имело цилиндрическую форму. Совсем как объектив на вашей видеокамере. Компьютерщик из «За вашего здоровья» видел какого-то человека, выходящего из коридора, но он не нес ни швабры, ни чего-то еще. Наконец, на подвесном потолке я увидел отпечатки ладони, и это, конечно, недосмотр Фроси, что там осталась пыль… — Дубов замолк и вновь озабоченно прижал диск ко лбу.
— Ну и что же с того? — тужился господин Ерофеев уследить за полетом мысли Великого Детектива.
— Это элементарно, Георгий Иваныч, — вздохнул Дубов. — Тот человек проник в ваш неприступный кабинет, накинул тряпку на вашу хваленую видеокамеру, забрал из вашего бронированного сейфа что ему надо было, а когда вышел, то увидел, что в вестибюле кто-то есть. Тогда он запрятал папку за подвесной потолок, а сам ушел налегке, но с намерением потом вернуться. — Василий пристально поглядел на Ерофеева: — Только сдается мне, что не все тут так просто…
В тот же день Дубов обедал в ресторанчике «Три яйца всмятку», где почти всегда собирался приятный круг знакомых, с которыми было о чем покалякать в перерывчике «между первым и вторым».
Едва войдя в обширный светлый зал ресторана, Василий Николаевич огляделся — нет ли кого из знакомых. A из-за столика в углу ему уже радостно махал рукой ни кто иной как инспектор Кислоярской милиции Егор Трофимович Столбовой. C инспектором Дубов был знаком довольно давно — еще с тех пор, как курировал при горкоме комсомола отряд юных друзей милиции. Когда же Василий заделался частным детективом, Егор Трофимович сперва отнесся к этому довольно скептически, однако после нескольких дел, которые Василий с блеском раскрыл, и в их числе нашумевшего «дела о могильном кургане», он переменил свое мнение и о Дубове, и о частном сыске как таковом, и даже более того — все чаще обращался к Василию за содействием, взамен снабжая того оперативной информацией о происшествиях по городу.
Вот и на сей раз Дубов и Столбовой сходу завели профессиональный разговор.
— Ну как там с ограблением сберкассы? — поинтересовался Дубов. — Ничего новенького не накопали?
— Ничего, — развел руками Столбовой, едва не опрокинув тарелку с ухой. — Версии приходится отбрасывать одну за другой.
— Я пытался что-то узнать по своим каналам, но тоже пока что круглый ноль, — сказал Василий. — Похоже, что работали профессионалы, к тому же гастролеры.
— Да, очевидно так, — согласился Егор Трофимович. — Ну да бог с ними. A тут вот весьма курьезная история приключилась, кстати, прямо под окнами вашего Бизнес-Центра. Около полуночи группа девиц, ну, из тех, кого именуют «барышни с Елизаветинской улицы», учинила между собой драку, вроде как разборку.
— Ага, я уже о ней слыхал, — кивнул Дубов и словам Cтолбового, и официантке, принесшей ему первое. — A в чем дело?
— Ну, причина весьма прозаическая — конкуренция. Вдоль Бизнес-Центра фланировала какая-то посторонняя дама, не первой молодости, но весьма аппетитных форм. Местные девицы, понятное дело, на нее «наехали», та стала огрызаться, разгорелась драка, прибыла милиция, девицы разбежались кто куда, а «новенькую» задержали.
— Обычное дело, — принялся за суп Василий. — И что здесь такого курьезного?
— Едва эту даму доставили в участок, как она принялась скандалить, заявлять, что ее задержали незаконно, и при этом так и сыпала юридическими терминами и ссылками на разные административные кодексы. Дежурный уж и не знал, что с ней делать, но тут в участок заявился некий господин, назвавшийся ее супругом, и к общему облегчению забрал разбушевавшуюся «ночную бабочку».
— Все это весьма печально, — заметил детектив. — До чего мы дожили — профессиональные юристы вынуждены идти на панель. В общем, маленькие издержки суверенитета и рыночной демократии… Ну а что еще новенького?
— Да все как обычно, — инспектор с удовольствием проглотил ложку ухи, — мелкие кражи, мошенничество и все в том же духе. Хотя погодите, вот еще одно дельце — ревизия в Гражданско-иммиграционном департаменте установила факт пропажи незаполненных советских паспортов. И не простых, а иностранных.
— Так советских или иностранных? — переспросил детектив.
— Советских, но годных для поездок за границу. Знаете, как бывает в переходный период — своих, кислоярских паспортов еще не напечатали, а старые, советские, вроде бы как уже второго сорта, оттого их и хранят кое-как. A то, что они на данный момент служат единственным аусвайсом для наших путешественников, никого не колышет.
Василий предостерегающе кашлянул — к столику подходил бизнесмен Ерофеев, и служебный разговор нужно было сворачивать.
Похоже, что господин Ерофеев находился в наилучшем расположении духа:
— Добрый день, Егор Трофимыч. A с вами, Василий Николаич, мы сегодня уже виделись.
— Что это вы, Георгий Иваныч, сияете, будто медный пряник? — хмуро спросил инспектор.
— A как мне не сиять, коли я сегодня заимел солидного клиента на экскурсию в Грецию? — еще больше расцвел Ерофеев. — A вы, инспектор, еще не созрели для поездки?
— Дайте здесь с делами расхлебаться, тогда можно и в Грецию, — буркнул Столбовой, неприязненно глянув на бизнесмена. Ерофееву же страсть как хотелось заполучить еще одного клиента:
— Василий Николаич, вы давеча оказали мне неоценимую услугу, и я все-таки хотел бы вас отблагодарить. Я вам продам путевку по льготной цене — за девятьсот баксов вместо тысячи.
Однако Василий не успел ответить на столь заманчивое предложение, так как к столику не совсем твердой походкой приближался еще один завсегдатай уже знакомый нам доктор Владлен Серапионыч. В одной руке он нес стакан чаю, а в другой — скандально знаменитую газету «Кислое поле». Присев за стол и поздоровавшись с сотрапезниками, доктор полез во внутренний карман своего потертого сюртучка и извлек оттуда небольшую скляночку, из которой набулькал в чай некоей подозрительной по виду и запаху жидкости. Основательно размешал все это чайной ложечкой и сделал пару глотков.