Фокусник, естественно, отрубал мертвую голову, после чего накрывал птицу платком, якобы для сотворения «магических заклинаний», освобождал от пут голову настоящую и выпускал «воскресшего» петуха радостно бегать по сцене.
Фокусов существует множество, но грубо их можно разделить на две категории. В одной основой обмана является какое-нибудь техническое приспособление, создающее у зрителей иллюзию исчезновения или превращения. Сюда относятся различные ящики с двойным дном, скрытые пружины и зеркала. В другой категории фокусов главным является ловкость рук. Эти фокусы, быть может, не так эффектны, но их невозможно повторить без многолетней тренировки, и поэтому среди профессионалов эстрады они ценятся выше.
Наиболее простой трюк такого рода выглядит следующим образом: фокусник прячет какой-нибудь предмет (например, карту) в одном месте, а достает ее из другого (например, из кармана случайного зрителя). Фокусники, выступающие в этом амплуа, называются престидижитаторами (от французского preste — быстрый и латинского digitus — палец). Однако чаще всего в трюке используются как технические приспособления, так и ловкость рук артиста.
Говоря о карточных фокусах, нельзя не упомянуть шулеров, которые тоже довольно ловко умеют обращаться с картами, заставляя их исчезать и появляться по своему желанию. Но, как писал в своей автобиографической повести бывший одесский шулер Анатолий Барбакару, «мастерство фокусника, манипулирующего картами, и профессионализм карточного шулера — две большие разницы. У фокусника задача — выступить, произвести трюком эффект, у картежника — сделать выступление по возможности неприметным.
Конечно, и фокуснику, и катале есть чему поучиться друг у друга. Игроку у фокусника — отточенной технике, фокуснику у игрока — знанию психологии одурачиваемых и крепости нервов. Своих, разумеется. Ошибка в работе фокусника чревата свистом в зале и в худшем случае снижением гонорара. Ошибка шулера может стоить ему жизни».
По крайней мере в одном вопросе мужчины и женщины достигли согласия: и те, и другие не доверяют женщинам.
В предыдущей главе мы рассматривали обман, в котором отсутствовала чья-то злая воля.
Если мы могли винить кого-то, то только свои несовершенные органы чувств. Но гораздо чаще нас обманывают другие люди, причем злонамеренно. Почему и как они это делают — вот в чем нам предстоит разобраться на протяжении остальной части нашей книги. При этом основной упор будет сделан на психологический компонент — как обманщика, так и обманываемого.
Как уже отмечалось выше, источником обмана и вообще любого искажения информации в межличностном общении может быть любой компонент коммуникативной системы: индуктор, т. е. человек, сообщающий информацию, реципиент — лицо, получающее ее, и сам канал передачи информации. В данном разделе мы остановимся на первых двух случаях, а обман по вине самого реципиента разберем в главе, посвященной самообману.
Всех обманщиков можно разделить на две категории: одни обманывают, потому что их вынуждают к этому обстоятельства, а другие — потому что не могут действовать иначе. Это прирожденные лгуны, для которых вранье — род привычки.
Как говаривала Фекла, сваха из гоголевской «Женитьбы», «был у нас и надворный советник, да отказали. Такой уж у него нрав-то странный был: что ни скажет слово, то и соврет, а такой на взгляд видный. Что ж делать, так уж ему Бог дал. Он-то и сам не рад, да уж не может, чтобы не прилгнуть».
Причем человек, постоянно обманывающий других, как правило, считает окружающих нечестными, подозревая их во лжи. Отчасти это происходит на сознательном уровне, ибо профессиональный лгун понимает, что люди будут расплачиваться с ним «той же монетой», отчасти — на уровне подсознания, и тогда это является одной из форм психологической защиты, способом самооправдания. «Я вру, потому что все так делают», — как бы говорит он себе, таким образом обосновывая собственную нечестность. Иллюстрацией к данному тезису может быть отрывок из рассказа А. П. Чехова «Супруга»:
«Она пересела на другое место, поближе к нему, чтобы взглянуть на выражение его лица. Она не верила ему и хотела теперь понять его тайные мысли. Она никогда никому не верила, и как бы благородны ни были намерения, она всегда подозревала в них мелкие или низменные побуждения и эгоистические цели. И когда она пытливо засматривала ему в лицо, ему показалось, что у нее в глазах, как у кошки, блеснул зеленый огонек».
Похожую мысль высказал и Анатолий Барбакару в своих автобиографических «Записках шулера»:
«Профессионал всегда ждет подвоха, потому что сам горазд на подвох. И похоже, генетические жулики не мыслят себя, да и других без подвоха».
То есть, поступая нечестно, лгун как бы пытается найти обоснование своему аморальному поведению, подыскивая для этого реальные или вымышленные причины. Ибо каким бы бессовестным человеком ни был обманщик в глазах других людей, в собственном мнении он хочет выглядеть более или менее достойно.
С другой стороны, если ты обманываешь людей, то действительно должен быть готов к ответному обману. Ибо, как гласит закон Ньютона, «действие равно противодействию».
Человек, ведущий себя нечестно, не вправе требовать честности от других. Когда же он расслабляется и теряет бдительность, его, как правило, ждет жестокое разочарование. Я называю это «законом зеркального обмана».
В книге адвоката Б. В. Утевского «Воспоминания юриста» есть рассказ об одном из его клиентов, который, украв крупную сумму казенных денег, симулировал душевную болезнь.
Около года бился над ним один из лучших психиатров того времени. В конце концов он вызвал подозреваемого к себе, запер дверь на ключ и сказал:
— То, о чем мы с вами будем говорить, никто не услышит. Вот мое заключение, вот моя подпись, а вот печать. Можете прочесть: я пишу, что вы больны хроническим душевным заболеванием и в то время, когда была совершена кража, находились в состоянии невменяемости. Таким образом, ваше дело в порядке. Ничто не может изменить мое заключение. Я действительно убедился, что вы душевно больны. Но где-то в моем сознании все время живет подозрение, что вы симулируете. Меня, как ученого, мучает вопрос, возможно ли так искусно симулировать. Как ученый, а не как работник этой больницы, прошу вас сказать мне, симулируете вы или нет. Даю вам честное слово, что, как бы вы ни ответили, я не изменю своего заключения.
И подозреваемый поверил профессору и сознался в симуляции. Тот обманул своего пациента и изменил врачебное заключение. Человека посадили в тюрьму.
Способность к обману сугубо индивидуальна — от полной искренности до неисправимой лживости. Она зависит от воспитания и жизненного опыта, влияния родителей, школы, ближайшего окружения и случайных знакомых. Бывает так, что человек, искренний с одними людьми, может быть бессовестным обманщиком по отношению к другим. Однако существуют и общие тенденции, связанные с особенностями психофизиологического состояния, с полом и возрастом и психологическими установками.
Ребенка трудно обмануть, потому что он все принимает за чистую монету. Как писал Антуан де Ривароль, «Детство — когда все удивительное и ничто не вызывает удивления». В то же время сами дети, несмотря на безудержную фантазию, врут еще неумело, и способность к сознательному обману постепенно увеличивается с возрастом. Как правило, с годами люди становятся более скрытными и придают меньшее значение словам, но большее — делам. Так, гоголевский городничий в «Ревизоре» восклицает: «Молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху». (Что, впрочем, не помешало ему быть обманутым молодым вруном.) Чем старше человек, тем лучше он умеет скрывать свои истинные намерения. Это отражено в народных пословицах. Так, сомалийская пословица гласит: «Старый человек знает, откуда ему смерти ждать», и ей вторят русские: «Старый волк знает толк», «Старый ворон не мимо каркнет», «Старая лиса дважды поймать себя не даст».