– У меня будет персональная выставка? – Сама мысль об этом казалась фантастической. – Но все это внимание… Это потому, что они считают меня мертвой, верно?
Лизетта пожала плечами.
– Полагаю, да. История твоей жизни и смерти завладела умами. Ты же знаешь, как мы, французы, любим романтические трагедии.
– Но сохранится ли интерес в том случае, если они узнают, что я жива?
– Мы ведь скоро сами все увидим, верно? Но Мэйсон уже кое-что придумала.
– Что, если мы не станем испытывать судьбу? Что, если я, так сказать, еще на какое-то время останусь мертвой? Пока выставка не закончится. Может, люди увидят мои работы и решат, что они имеют ценность сами по себе, а не в связи с «романтической трагедией». И тогда я смогу восстать из мертвых. Я надолго застряла в деревне и понятия не имела о том, что происходит в Париже. Я вполне могла бы обнаружить ошибку после показа, а не до него.
– Но ты не дала мне закончить. Фальконе не может показать работы.
– Как это понимать? Ты же сказала, что передала работы ему.
– Теперь в дело вмешалась полиция. И полиция запретила показ. Ты не оставила завещания, и поэтому теперь непонятно, кому эти работы принадлежат. Пока суд не решит этот вопрос, Фальконе не может открыть выставку. Он из-за этого с ума сходит.
Мэйсон потребовалась всего минута, чтобы обдумать новую информацию, и шаловливая улыбка заиграла на ее губах.
– Что, если бы у меня была сестра? Она, единственная из моих родственников, смогла бы унаследовать работы. Что, если бы ты внезапно получила письмо от этой сестры, о существовании которой ты не знала, в котором бы говорилось о том, что она прочла о смерти своей бедняжки сестры в газетах и сейчас плывет во Францию на корабле и вот-вот прибудет в страну, чтобы вступить в наследство? Что, если бы ты отправила телеграмму на корабль и получила от нее разрешение на показ?
– Но у тебя нет сестры.
– Сейчас есть.
Лизетта сразу оценила красоту придумки и улыбнулась.
– Чудовищный обман, верно?
– Грандиозный.
– Но нам с тобой все нипочем?
– Я не думаю, что на земле найдется сила, способная нас остановить, а ты?
Лизетта захлопала в ладоши.
– Вот повеселимся!
Рано утром следующего дня Лизетта отправилась к Фальконе и рассказала ему то, о чем они с Мэйсон условились. Вне себя от радости, владелец галереи достал из ящика стола пачку приглашений, которые еще не попали в огонь, и спешно стал раздавать сотрудникам указания по подготовке мероприятия. Все разом забегали как угорелые.
– Мы открываемся через два дня, – заявил он.
– Видела бы ты его, – рассказывала Лизетта своей подруге, когда они, забравшись с ногами на кровать в кокетливой спаленке Лизетты, изобилующей мягкими игрушками и живыми собаками, обдумывали дальнейший план действий. – Он был так рад известию, что готов был плясать от счастья. Он сам настоял на том, чтобы поселить сестру Колдуэлл в принадлежащий ему лично номер люкс Жокейского клуба на улице Писцов. Это один из лучших гостиничных номеров в городе, знаешь ли. И я тоже не растерялась. Воспользовалась случаем и вынудила его подписать гарантийное письмо, в котором он обязуется покрыть все расходы, связанные с пребыванием в Париже твоей сестры. Ну-ка взгляни! Аккредитив! Вот откуда мы возьмем деньги на то, чтобы тебя приодеть! Я уже договорилась с мадам Тенсаль, так что она сегодня же принесет отобранные наряды.
– Как здорово! – возбужденно воскликнула Мэйсон. – Мы оденем сестрицу с головы до пят, купим ей вещи, которые я в жизни не носила. Создадим для нее совершенно новый образ.
– Шелка, перья и все такое, – вторила ей Лизетта. – Красивые модные наряды, совсем не похожие на те простые платья, что носила ты. Поиграем в переодевания.
Теперь надо было решить, каким образом провернуть перевоплощение.
– Я могу сделать челку, – предложила Мэйсон, глядя на себя в зеркало. – Но это только начало. Мы можем перекрасить мне волосы. Как это делается?
Лизетта обиженно надула губки.
– Ты у меня спрашиваешь? Мне откуда знать? У меня свой природный цвет.
Мэйсон с шутливым недоумением приподняла брови, и Лизетта рассмеялась.
– Ладно, – созналась она – Я знаю место, где можно купить кое-что для этого. Мы сделаем твои волосы темными, идет? Как у цыганки.
– Пора начинать, – сказала Мэйсон и, взяв со стола маникюрные ножницы, отрезала себе ресницы на одном глазу до половины. Чик – и готово.
– Твои чудные ресницы! – воскликнула Лизетта. – Ты их убила!
– Отрастут, – заверила подругу Мэйсон, повторяя ту же операцию с другим глазом. – Я как-то подрезала их, когда была маленькой, и они снова отросли. Они даже стали длиннее, чем были. Но теперь я могу быть уверена, что меня не узнают.
– Это верно, – насмешливо протянула Лизетта. – Никому и в голову не придет, что ты могла бы совершить такую глупость.
Они с энтузиазмом принялись воплощать в жизнь свой план. Как Сара Бернар, когда готовилась к выступлению в «Комеди Франсез». То, что Мэйсон здорово похудела, тоже оказалось кстати. Инициалы они позаимствовали из первого и среднего имени Мэйсон – Мэйсон Эмили превратилась в Эми. Как только новые наряды были закуплены, они упаковали их в сундуки и отправили в Жокейский клуб. Затем, когда Мэйсон была уже при полном параде, они заказали экипаж и отправились в квартал Оперы, будто бы мисс Эми Колдуэлл из Бостона, Массачусетс, только что сошла с поезда, прибывшего из Гавра.