Короткая межличностная дистанция по горизонтали между друзьями, коллегами и родственниками – не единственное следствие российского коллективизма. Второе – наличие существенной дистанции по вертикали (старшие-младшие, институциональные отношения, власть имущие и народ). Из-за чего российской культуре свойственен патернализм (от лат. слова paternus – «отцовский», «отеческий»). Это речевая практика, при которой тот, кто находится в положении выше, покровительствует, а тот, кто ниже, – принимает эти жесты, ведя себя как подчинённый (младший, ребёнок). Понятие патернализма шире гендерных, возрастных положений и ситуаций начальник-подчинённый. Правильнее говорить о патернализме как о дискурсивной практике общества (в том числе проявляющейся и на уровне речи), которая срабатывает в семье, школе, образовательных учреждениях, медицине, бизнесе, в структурах власти, одним словом, везде.
К примеру, невозможно представить, чтобы профессоров в вузе у нас называли по имени и на «ты», как это нередко бывает в европейских университетах.
Или другой пример. В нашем языке очень сложная система имён. Русское имя имеет большое количество вариантов, поэтому в качестве лайфхака я советую своим студентам-иностранцам в первый год обучения использовать только полные формы: Валерия, Дмитрий, Ольга Сергеевна. Маша, Саша – для общения со сверстниками. Маню, Машеньку, Машулю, Манюню, Машку, Машенцию, Маньку, Марусю, Мариванну и прочие изыски оставляем на более продвинутые уровни. И всё равно до конца всю систему осваивают единицы. А ведь это яркий лингвистический признак социальной иерархии и патернализма в том числе.
Как-то обратила внимание, что никому из работающих на моей кафедре не кажется странным тот факт, что нашу тридцатилетнюю лаборантку называют Леночкой, в то время как двадцатисемилетнюю ассистентку зовут Еленой Игоревной. Прошлась по другим кафедрам и встретила лаборантов Ирочек, Оксаночек, Вадиков. Сама я тоже когда-то работала лаборанткой и звалась на кафедре исключительно Танечкой, хотя параллельно училась в аспирантуре и вела занятия. Задавшись целью, я опросила работников самых разных кафедр, и ни разу (во всяком случае, не в ходе этого эксперимента) мне не встретилось лаборанта моложе 35–40 лет, которого звали бы по имени-отчеству. Отсюда вывод – в глазах нашей интеллигенции (а преподаватели вузов, согласитесь, – это те, кто задаёт культурные стандарты) поводом для уважительного обращения к младшему персоналу становится только возраст. Странность? Вообще-то, да! Работа лаборанта или секретаря довольно ответственная, потому что именно они обеспечивают техническое и методическое сопровождение работы всего коллектива.
Явление это повсеместное. В офисе электрика называют Славиком, а менеджера по продажам Анатолием или даже Анатолием Сергеевичем. Даже если Славику тридцать пять и он закончил Энергетический университет, а Анатолий Сергеевич имеет за плечами только банковскую школу (то есть среднее специальное), и при этом ровесник Славика.
Давать оценки, какая культура лучше – коллективизм vs индивидуализм – нет смысла. В обеих есть свои положительные и отрицательные стороны, которые обеспечивают разнообразие народов и укладов жизни. Но факт неоспорим: исторически сложилось так, что small talk был вытеснен из системы русских речевых жанров. И причины тому лежат на шкале межличностных дистанций коллективизма российского типа. Если очень обобщить, то выглядит это так: со своими, теми, кто на горизонтальной дистанции, вести светские беседы нет смысла, а с теми, кто удалён по вертикальной, – нет возможности.
Однако жизнь ставит свои задачи, которые далеки от теории. Важно понять, как преодолеть этот культурный и психологический барьер, потому что в России активно развивается культура бизнеса, светских раутов, тематических вечеров, разных видов интернет-коммуникаций, которые в условиях обрушившейся на нас пандемии и вовсе перевернули все границы и дистанции с ног на голову. Формат общения на деловых переговорах, форумах, бизнес-завтраках, да и просто на встречах с приятелями и единомышленниками активно требует проявления навыков лёгкого общения.
В этих форматах слишком серьёзные и личные разговоры опасны и даже неприемлемы. Поэтому вопрос о том, как расположить к себе незнакомого или малознакомого человека, установить личный контакт и при этом не оттолкнуть и не напугать, является для современной русскоязычной культуры одним из насущных. Выход здесь один. Нам придётся придумать русский small talk. Собрать его по кирпичикам речевых ходов, учитывая все те особенности, о которых было сказано выше.