двери, похожей на парадный вход в замок. По каменной стене стелются цветы, а плющ
образует симпатичную зеленую арку над дверью.
– Дом, милый дом, – говорит Сент-Клэр тоном навечно проклятого. Выйдя из
машины, ощущаю в воздухе аромат свежей земли и влаги. Папоротники и другие
растения раскинулись вдоль дорожки, создавая чудесный и милый вид, и, несмотря на
кислое настроение Сент-Клэра, я не могу сдержать свой восторг.
– Здесь так красиво, словно в сказке.
Сент-Клэр кивает, пока мы идем по дорожке.
– Тут множество монстров. Готовься. – Он с некоторым усилием открывает широкую
парадную дверь. – Мам?
Моим глазам требуется минута, чтобы привыкнуть к тусклому освещению внутри, но
затем я замечаю выложенный плиткой холл и большую гостиную за его пределами с
окнами, выходящими на цветущий и красочный сад. Сент-Клэр оставляет наш багаж у
двери, и мы проходим сквозь каменную арку в комнату с антикварными бархатными
диванами со стройными линиями и мягкими подушками, столиками из темного дерева и
медными лампами, завершающими замковый образ. На каменных стенах красуются
масляные картины с изображением пейзажей, старые карты Великобритании и огромная
голова оленя над мантией. Я вздрагиваю.
– Дорогой! – Входит миниатюрная женщина, одетая в струящееся платье персикового
цвета, и целует Сент-Клэра в обе щеки. – Так приятно видеть тебя!
Они обнимаются, и Сент-Клэр впервые по-настоящему улыбается, с тех пор как мы
покинули Лондон. – Тоже рад тебя видеть, мама.
– Я так рада, что ты смог приехать, – говорит она. – Твой отец…
До нас доносится приближающаяся тяжелая поступь.
– Помяни дьявола, – бормочет Сент-Клэр, когда в комнату ступает высокий мужчина с
темными, как у Сент-Клэра, волосами и фигурой пловца.
– Сын, – произносит он и протягивает Сент-Клэру руку для пожатия. – Твое переднее
колесо кажется немного спущенным. Пусть Ренальдо посмотрит до твоего отъезда.
– Здравствуй, отец. Приятно тебя видеть.
– Ты привел гостью, – отец Сент-Клэра обращает на меня свои стальные серые глаза. В
них нет ничего от теплоты или искорок юмора Сент-Клэра.
– Я как раз собирался представить маме Грэйс. Грэйс, это мои мама и папа, Элис и
Ричард.
– Здравствуйте, приятно познакомиться.
Наступает затяжная пауза, пока они рассматривают меня. Не могу избавиться от
чувства, будто мне следует сделать реверанс или нечто подобное. Нужно ли мне пожать
им руки? Не знаю, что с собой делать. Я догадывалась, что не встречу здесь теплоту и
нежность, но это так неловко. Большие напольные часы тикают, отмеряя
затягивающуюся тишину. В итоге я не выдерживаю:
– У вас прекрасный дом.
– Грэйс помогает мне с финалом арт-шоу для Лондонского колледжа изобразительных
искусств, – говорит Сент-Клэр.
Ричард фыркает:
– Все еще впустую тратишь свое время на те вычурные полеты фантазии.
– Ваш сын поддерживает прекрасную школу, – восклицаю я. – Там есть парочка
действительно талантливых художников…
– А что насчет компании? – прерывает меня Ричард. – Или ее ты тоже измотал?
– У нас есть компания, – тихо произносит Элис в тот момент, как звонит телефон Сент-
Клэра.
Он смотрит на экран:
– Мне нужно ответить.
– Кто бы сомневался, – говорит Ричард.
– Это по работе, папа. Помнишь, что значит иметь работу?
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Меня передергивает изнутри, когда я наблюдаю, как Сент-Клэр выходит из комнаты
через каменную арку. Ричард без слов уходит в противоположном направлении.
Элис, похоже, неловко.
– Мальчишки всегда остаются мальчишками.
Я нервно смеюсь, неуверенная, что мне тут делать. Но одно очевидно: мама Сент-Клэра
умелая хозяйка.
– Может, сходим выпьем чаю? – предлагает Элис. – Это наверняка была дальняя
дорога. Мы могли бы размять ноги в саду. Может, немного пройдемся?
– Звучит заманчиво, – выдыхаю я, радуясь возможности положить конец возникшему
напряжению.
Снаружи, где, похоже, находится ее святилище, Элис будто оживает. Она показывает
мне свои призовые розовые кусты, пышущие цветом и ароматом, белые и бледно-голубые
гроздья гортензий, ярко-желтые и пурпурные антирринумы. Мы устраиваемся за
столиком у дверей на кухню, и она выносит нам чай. Вдалеке, за пределами сада,
виднеется пастбище, на котором пасутся две лошади, а с краю находится конюшня. От
этого дух захватывает.