Еда прибывает в вихре десятка подносов, бамбуковых корзинок и тарелок всех форм и размеров, пока наш стол не оказывается накрыт таким количеством блюд, что можно накормить небольшую армию. Мой рот наполняется слюной, а живот снова урчит так громко, что Чарльз смеется и я с уверенностью могу сказать, что это его настоящий, беспечный смех, и в моем мозгу срабатывает переключатель. Ну и что из того, что я не голливудская звезда, но именно меня он пригласил на свидание. Довольно неуверенности, мне нужно расслабиться и начать наслаждаться вечером.
– Все выглядит потрясающе, – я счастливо вздыхаю.
– Приступай! – говорит он, берясь за паровую корзину, полную пельмешек. – Шу май24 здесь неземные.
Так и было. Словно маленькие подушечки наслаждения из свинины – солоноватые, пикантные и очень вкусные. Все блюда невероятные. Я проглотила пышную булочку со свининой, несколько видов пельменей и немного жареной лапши, прежде чем осознала, что веду себя не очень подобающе леди.
– Прости, – хихикаю я, останавливая палочки на полпути ко рту. – Похоже, я голоднее, чем думала.
– Не извиняйся за то, что получаешь удовольствие, – улыбается он, во всю работая своими палочками в тарелке. – Приятно видеть женщину, которая ест еду, вместо того чтобы гонять ее по тарелке.
Я смеюсь.
– Ну, я уверена, что те женщины выглядят лучше, чем я.
– Ты прекрасно выглядишь, – говорит он, и выражение его глаз мне подсказывает, что это не просто дежурный комплимент.
Я краснею. Ты тоже. Я делаю глоток воды, чтобы успокоиться.
– Так ты бизнес магнат?
Сент-Клэр смеется:
– Можно сказать и так. Я управляю компанией, предоставляющей финансовые услуги, которую основал мой отец – банковские услуги высокого уровня, по сути. Но я вывел фирму на глобальный уровень, нанял несколько более умных, чем я, людей, и сейчас бизнес в основном крутится самостоятельно.
– Я в этом сомневаюсь, – улыбаюсь я. – Ты просто скромничаешь.
Он посмеивается:
– Это срабатывает?
– Хммм, – я притворяюсь, что задумалась. – Поживем увидим.
– А что насчет тебя? – спрашивает Сент-Клэр. – Что в первую очередь заставило тебя полюбить искусство?
– Моя мама была художницей, – отвечаю я, улыбаясь. – Она все время брала меня в город в музеи и галереи. Это она научила меня рисовать.
Сент-Клэр приподнимает бровь:
– Так ты тоже художница.
– Нет, – говорю я быстро. – Просто для удовольствия. Я не так талантлива, как моя мама. Я люблю смотреть на шедевры вблизи. Тот Рубенс вчера...
Я затихла, задумавшись о красоте полотна.
– Не могу не согласиться, – говорит он. – Он будет в моей постоянной коллекции. Еще раз спасибо, – добавляет он. – Я рад, что ты не позволила ему уйти!
– Я все еще не могу поверить, что сделала такую высокую ставку! – качаю я головой.
– У меня было предчувствие на твой счет, – улыбается Сент-Клэр. – Я знал, что ты справишься.
– Я слышала, как другой претендент говорил, что он просто был заинтересован в произведении искусства лишь из-за его инвестиционной ценности, – признаюсь я. – Ему было плевать на само творение. Казалось, будет ошибкой позволить ему забрать картину.
– Эндрю Тейт?
Я киваю. Лицо Сент-Клэра искажает гримаса:
– Обычно я не из тех, кто плохо говорит о ком-то, но этот парень засранец.
Я смеюсь:
– Весь вечер я называла его про себя – Засранец Эндрю.
Чарльз смеется.
– Я говорил ему это в лицо много раз. Он всегда старается перебить мою цену на аукционах. Мне довелось увидеть коллекцию Рубенса в Париже несколько лет назад, – добавил он. – Вообще-то это была целая выставка, посвященная периоду Барокко. Тебе бы она понравилась.
– Не заставляй меня падать в обморок, – говорю я, и он снова смеется искренним смехом, наполненным такой милой и невинной радостью, что заражает весельем и меня.
– Я хотела бы поехать в Париж.
– Ты не была?
Я качаю головой:
– Я нигде не была. Планировала учиться в колледже за границей, но... не вышло. Я никогда не выезжала из страны.
Я замолкаю, гадая, не кажусь ли от этого простушкой, но Сент-Клэр все еще выглядит заинтересованным.
– Куда бы ты отправилась, если бы у тебя была такая возможность?
– Куда? – я смеюсь. – Италия, Испания, Греция... просто при мысли об искусстве. Картины эпохи Возрождения и классическая скульптура...
– Настоящая романтика, – говорит он, и вдруг гаснет свет, погружая помещение в насыщенные синие тени.
Я прищурила глаза:
– Ты это спланировал?
Он улыбается, на его скульптурных щеках появляются ямочки: