...Дастин стоял на улице уже пять минут. Из-за поворота выехала автомашина и аккуратно остановилась рядом и из двери выскочил Йоганн Бойзен:
Простите, дорогой мой мистер Макдауэл! Даже в субботу на работе столько дел. Садитесь, пожалуйста. Давно ждете? — Дастин сел в машину.
Ничего страшного, я только что вышел из дома. Да и вечер прекрасный.
Поехали скорее. Нет никакого терпения ждать — так хочется услышать этот оркестр. А Вы уже послушали запись? — Бойзен резко надавил на акселератор и мощный автомобиль сразу начал набирать скорость, отчаянно вырываясь из города.
Да. Вчера на вечере у посла все вместе слушали. Посол страшно ругался потом. Говорил, что это какая-то какофония вместо музыки.
Ну, да. Они уже люди другого поколения. Я Вам точно говорю: вот поставлю своим друзьям — те поймут. Просто у нас интересы общие. А стоит мне дать послушать своему начальству, сразу пойдет нытье о тлетворном влияние Америки и Англии, о падении нравов, о разврате, о том, что молодежь, какая-то слишком молодая, ну так далее. Они все одинаковые — эти старики. Ну, ничего, когда-нибудь мы с Вами тоже будем ворчать на внуков! Уверяю Вас, милый Дастин. А что это у Вас за одеколон? Английский?
Нет. Это подарок Лауры. Прислала вчера с курьером.
Что-что, а выбирать мужчинам стиль она умеет. Жалко, что не мне досталась эта женщина! Думаю, мой милый Дон Жуан, Вам больше повезло, а? — Бойзен хитро прищурился и, оторвав правую руку от рулевого колеса, потрепал Дастина по плечу. Странно, но Дастину это не было неприятно. Еще тогда, в ресторане, что-то между ними проскочило. Взгляд или интонация, с которой с ним говорил Йоганн — что-то такое неуловимое. Машину резко тряхнуло на повороте.
Держись покрепче за руль, Йоганн! — Дастин не заметил, как перешел на «ты».
Ну, наконец-то! Слышу голос не мальчика, но мужа. Ты назвал меня по имени! Ушам своим не верю! Этак и до брудершафта недалеко. Выпьем на брудершафт, мой дивный Дастин? Под музыку тлетворного и развратного джаза — будем сами собой сегодня! Идет?
Давай! — Неожиданно у Дастина еще лучше стало настроение. — Знаешь, а меня в Лондон отсылают на несколько дней.
А зачем? Когда? Если, конечно, это не секрет? — Ктокто, а Бойзен знал об этом еще неделю назад, что так будет. Кьюз начинал вторую часть операции «Шотландец», о которой не знал даже английский посол.
Говорят, через неделю или, может быть, даже раньше.
Слушай, Дастин, а привезешь мне шотландского виски несколько бутылок. Здесь что-то стало с этим трудновато.
Какие проблемы! Из самых древних погребов Эдинбурга — я тебе обещаю.
Окей. Скоро приедем. Смотри, если конечно, что-нибудь увидишь в этой темноте, какая красота кругом. Люблю этот район пригорода Берлина. Тут спокойно и тихо. Сплошные инженеры и интеллигенты — тут их загородные дома. Начальники сегодня здесь селиться не любят — им подавай современные виллы и коттеджи. Вон, смотри. Этим домикам по сто лет. Говорят, что где-то тут жил Гейне. Хотя, скорее всего, никогда он тут не жил — врут все! Да и какая нам с тобой разница? — Бойзен съехал с дороги и остановился у невысоких ворот, заросшего зеленью домика.
Они вошли в дом, неярко горел свет, а в камине потрескивали дрова. Было очень чисто и уютно. Мебели немного, в основном только самое необходимое и поэтому было свободно. Служанка, вероятно, ушла недавно — накрыт был стол, горели свечи.
Хочешь, посидим сначала в саду? — Йоганн отодвинул картину с изображением какого-то мифологического сюжета (Дастин был слаб в мифологии) и открыл ключом сейф. — Приходится самое важное прятать в сейфе. Хотя, конечно, уже никто не ворует — полиция сейчас навела порядок. Но еще года три-четыре назад здесь без сейфа ничего нельзя было оставить. Да ты садись! Я сейчас достану магнитофон, потом налью выпить, а поедим в саду.
А что это за картина? — Дастин сел в кресло.
А я не знаю. Так, купил в лавке художников в Берлине. Просто понравилась. Что-то из германского эпоса — «Валькирии, соблазняющие благородного рыцаря Генриха фон Эшенбаха». Я бы поддался им, а он им собирается головы рубить! Смотри, какие красотки, только глаза бешеные, как у беременных коров! — Они расхохотались.
Дорогая?
Нет, что ты! Это копия с какой-то гравюры. Но, все равно — здорово, правда? Ты, что будешь пить? Есть водка, вино и французский коньяк.