Несколько загадочным представляется также, что кроме брата Шараева, Эсхена, который возвращался домой отдельно от Нагира Шараева и будто бы тоже видел Бембетова, проехавшего навстречу им, а потом вернувшего следом за его братом, Нагиром Шараевым, — главными свидетелями в деле фигурируют заместитель председателя Шин-Багутского сельсовета Сарангов и член того же сельсовета Каталаев. Указанные Сарангов и Каталаев объяснили, что Шараев, разыскивая в темноте стрелявшего в него Бембетова, около 11–12 часов ночи, встретил их, не доезжая переезда гатлаган, верстах в 2-х от Шин-Багута, когда они возвращались из Шин-Багута с работы домой. Первый из них живет на ур. Заха-Теке, второй — на уроч. Малзан. Оба они после встречи с Шараевым пошли в хотон к Каталаеву, кибитка которого находится в 1–1½ верстах от местонахождения трупа Бембетова, т. е. в близком соседстве с кибиткой Шараева. Эти же два свидетеля рано утром 27 июля участвовали в розысках трупа с начальником боевого отряда Шимуртовым и осмотре трупа; они же утром привели и лошадь убитого Бембетова, будто бы пойманную ими в степи. Наконец, эти же свидетели участвовали и при осмотре трупа убитого Бембетова на Малзанском бугре уполномоченным ГОГПУ при участии фельдшера вечером 27 июля.
Где и когда могли поймать лошадь Бембетова Сарангов и Каталаев, которые ночью после 11 час. шли ночевать в хотон Каталаева, а рано утром успели уже с лошадью Бембетова явиться на осмотр трупа, — также осталось невыясненным.
В связи с отсутствием в деле чертежа местности, все описанные выше обстоятельства, подтверждаемые лишь свидетелями Саранговым и Каталаевым, показания которых приняты на веру без проверки их, наводят на размышления и в то же время не дают ключа к разгадке событий, которые произошли в ночь на 27 июля в районе Шин-Багут, Малзан и урочище Цохта.
Между тем, при следствии уже в сентябре того же года были получены от свидетеля Чучинова весьма важные указания о встрече вечером 26 июля Бембетова с Шараевым в хотоне, где находится Шин-Багутовский сельсовет. По показанию этого свидетеля дня через три после убийства при выезде из Шин-Багута вместе с начальником волостной милиции Петиновым, они встретили Каталаева и спрашивали об обстоятельствах убийства Бембетова, при чем Каталаев будто бы говорил им, что Бембетов в день убийства перед закатом солнца приехал в Шин-Багут и хотел ночевать в этом хотоне; спустя некоторое время, через этот хотон проезжал и Шараев; он поздоровался с Бембетовым, о чем-то поговорили, после чего Бембетов стал седлать свою лошадь, а Шараев поехал вперед, а затем, оседлав лошадь, вслед за Шараевым поехал и Бембетов.
Эти сведения, правда, не получившие достаточного подтверждения другими данными, также, в связи с вышеизложенными обстоятельствами, давали основание для следователя произвести более широкое обследование в хотоне Шин-Багут для выяснения вопроса о том, действительно ли останавливался в Шин-Багуте Бембетов, в какое время, кто его там видел и имел ли он там встречу с Шараевым.
Если принять во внимание, что Шараев пользовался большим влиянием в своем райисполкоме, расследование этого дела, в целях выяснения истины, не могло ограничиваться допросами свидетелей, которые выступали для подтверждения тех или иных обстоятельств лишь по ссылкам обвиняемого Шараева.
Далее обстоятельством, чрезвычайно затемняющим дело, представляется история с револьвером, обнаруженным при трупе Бембетова. В акте осмотра трупа, произведенного ранним утром 26 июля начальником боевого отряда Шимуртовым в присутствии Шараева и указанных выше Саратова и Каталаева, сказано, что труп лежал вниз лицом, «в правой руке на вытяжке вперед держал наган (с двумя патронами и тремя порожними гильзами), указательный палец лежал на курке револьвера»… Акт этот, как оказалось, составлялся в кибитке Шараева и написан рукой самого Шараева, хотя и подписан присутствовавшими при осмотре лицами. На предварительном следствии милиционер боевого отряда Милованов, который также был при осмотре трупа, удостоверил, однако, что на правой руке трупа, на кисти ее был найден кнут, а в руке находился револьвер «наган»; пальцы же правой руки были вытянуты и лежали на спусковой части револьвера, но не на самом спусковом крючке, каковое обстоятельство сразу бросилось ему, свидетелю, в глаза. Милованов видел, что револьвер из руки Бембетова взял Шараев, а когда составлялся акт в кибитке Шараева, то он, Милованов, взял в руки револьвер и, осмотрев его, увидел в нем старый, уже покрывшийся ржавчиной нагар, заявив тогда же т. Шимуртову, что из этого револьвера стреляли давно и что об атом надо отметить в акте, но Шимуртов сказал, что не надо…
Несмотря однако на то, что при следствии в самом начале возникло подозрение, что револьвер был вложен убитому в руку после убийства, револьвер ни при дознании уполномоченным ГПУ не был осмотрен, ни следователем не было произведено экспертизы для установления указанных выше обстоятельств. Приложенный же к делу в качестве вещественного доказательства револьвер не фигурировал на суде, так как он… пропал в здании улусного военкомата, где хранились вещественные доказательства до отсылки дела в областной суд народным судом Яндыко-Можачского уезда, куда первоначально было направлено по подсудности дело Шараева.
Судебный эксперт, — врач, осматривавший 31 августа труп Бембетова, изъятый из земли, давая на суде заключение о свойстве повреждений, причиненных Бембетову, констатировал, что смерть Бембетова последовала от выстрела из нагана, произведенного на расстоянии 3–4 сажен в лопатку, что пуля, попавшая в правое легкое, вызвала сильное кровотечение, и смерть последовала через 3–5 минут, и что если бы Бембетов держал в руке револьвер в то время, когда в него был произведен выстрел, то от физического и морального потрясения и от боли он инстинктивно должен был выпустить револьвер из правой руки; на это могла повлиять и сила лошади.
В виду изложенных выше моментов, отмеченных при следствии, револьвер, найденный при трупе в руке убитого, приобретал огромное значение в качестве вещественного доказательства. И, тем не менее, при дознании и следствии не только не было произведено во время надлежащего осмотра и экспертизы его через эксперта по оружию, но и не было сделано попытки установить, кому же принадлежал этот револьвер. А между тем даже номер револьвера был отмечен. Револьвер никому из близких к Шараеву по службе лиц не предъявлялся и запросов в органы, регистрирующие оружие, сделано не было.
Наконец, следствием не было в достаточной степени обстоятельно проверено заявление жены убитого Дага Бембетовой.
Заявление Бембетовой о том, что Шараев после ареста ее мужа разделил его скот между близкими лицами и часть даже присвоил себе, только отчасти подтвердилось. Двое свидетелей, как сказано выше, удостоверили, что они видели у Шараева двух верблюдов Бембетова. Шараев отрицал это обстоятельство. И, тем не менее, хозяйство Шараева не было обследовано, и состав его живого инвентаря при следствии проверен не был. А это обстоятельство могло также иметь важное значение для установления возможного мотива убийства Бембетова.
Некоторые другие, не менее важные обстоятельства, также не были проверены: слухи о связях Шараева с бандитами никакой проверке не подвергались, и никаких справок и сведений о Шараеве у местных органов ГОГПУ и милиции не было затребовано, и характеристика личности Шараева, как общественного работника, обладавшего известными полномочиями и пользовавшегося по службе большими возможностями и влиянием в своем районе, осталась неосвещенной.
Точно также остался неосвещенным и вопрос об обстоятельствах, при которых Бембетов был отправлен ЦИК’ом из Астрахани в Эркетеневский уезд к Шараеву и не выяснено, почему ему лично были вручены воззвания к бандитам, наконец, за каких семерых бандитов хлопотал Бембетов (о чем также показывала жена Бембетова) и не было ли у этих лиц, действительно, связи с Шараевым. Если бы это было выяснено, логически последовательно можно было заключить, что убийство могло быть совершено Шараевым с целью уничтожить в лице Бембетова опасного для него человека, в надежде избежать при этом всякой за это ответственности, так как осужденный трибуналом Бембетов, — хотя и бывший, но заведомый контрреволюционер и бандит…