— Забавно. — Мистер Никерброкер повернулся к Жан-Полю. — Это ваш рецепт? Никогда раньше не видел ничего подобного.
Жан-Поль посмотрел на меня и скорчил гримасу. Я испугалась, что он расскажет про лебедей, но, видимо, он не хотел терять лицо перед мистером Никерброкером. Пока он колебался, в разговор вступила Нэнси Ривьер:
— Как же хочется попробовать! — И она откусила кусочек. Мне казалось, он таял у нее на языке целую вечность. Кто бы мог подумать, что ей захочется отведать мой десерт?
— Мммм, — сказала она. — А кто это приготовил?
Повисла тишина. Настало время признаваться.
— Это я.
Она оглядела меня с ног до головы, задержав взгляд на лимонных кроссовках с оранжевыми полосками.
— И как это называется?
— «Mousse de Jardin».
— Серьезно? — спросила она. — Моя матушка готовила что-то очень похожее. Но как же это называлось?..
Пожалуйста, молила я. Пожалуйста, не говорите всем, что это обычный шоколадный торт. Интересно, во Франции продавался шоколадный пудинг?
— Помню… — Ее лицо приобрело мечтательное выражение. — Коржи делались из шоколадных вафель, которые можно было купить только в одной маленькой лавочке на Елисейских Полях. Мусс готовили из взбитого горького швейцарского шоколада из Цюриха. Ну и, конечно, взбитые вручную сливки. Да, как давно это было… — Она улыбнулась, а к ее верхней губе прилип небольшой кусочек шоколада. А потом, я готова была поклясться, что она украдкой мне подмигнула. — Это фантастика.
После уборки на кухне и в зале и приготовления обедов для службы доставки на дом нас отпустили. Жан-Поль выглядел очень уставшим, и ему явно было не до моих лебедей. Наверное, решил оставить известие о том, что я не попаду на мастер-класс, на закуску. И неважно, как сильно понравился мой «Mousse de Jardin» Нэнси Ривьер. Я не стала переодеваться в уличную одежду и направилась прямо к лифту.
Я шла по Пятьдесят третьей улице мимо Музея современных искусств и думала, что надо будет как-нибудь туда зайти, как вдруг позади меня раздался голос:
— Тебе не кажется, что ты слегка сгущаешь краски? — Это был Том.
— Нет.
— Тара все подстроила, — сказал он, нагоняя меня. — Поверь, чем лучше я ее узнаю, тем меньше…
— При чем здесь Тара? Это ведь ты пожирал мою мать взглядом.
— Я же не знал, что она твоя мать!
— Дело даже не в том, что она моя мать. Ты даже представить не можешь, каково мне сейчас…
— А ты расскажи, — попросил он, не отставая ни на шаг.
— Мне никогда не получить власть над мужчинами.
— Все в твоих руках.
— Ничего подобного. И я понимаю, что противоречу сама себе.
Мы повернули на Бродвей. Сексапильные девушки смотрели на нас с высоты рекламных щитов. Из каждого магазина разливался электрический свет, который просто не позволял пройти мимо, не обратив внимания на витрину. А весь этот шик только способствовал увеличению оборота на рынке порнографии и бесполезных сувениров для туристов, вроде маек с надписью «Я люблю Нью-Йорк».
— Слушай, — не сдавался Том. — Я и сам не в восторге от того, как себя вел.
— Ты мог отвернуться или выйти из комнаты. Не обязательно ведь было смотреть.
— Может, ты хочешь, чтобы у меня напрочь исчезло половое влечение?
— Да, хотелось бы. И не только у тебя — у всех мужчин. — Кроме того единственного, которого я буду любить больше жизни. Тогда, когда мне бы этого хотелось. — И жить стало бы проще.
— Надеюсь, ты не думаешь так на самом деле.
Мы остановились на красный свет. Я выступила вперед в числе еще нескольких смельчаков, которые не хотели ждать, но когда нас всех чуть не сбила несущаяся на полной скорости машина, вернулась на тротуар. — Просто мне неприятно сознавать, что я должна вести себя так же.
— Да тебе вовсе не обязательно так одеваться. Или раздеваться.
— Обязательно. Сексуальная привлекательность не дается от природы. — Меня всю трясло.
— Общество ждет от меня особого поведения. Недостаточно быть самой собой. Нет, нужно осваивать все эти навыки, а иначе тебя просто обойдут на поворотах, и ты будешь никому не нужна.
— Ты, правда, так считаешь?
Загорелся зеленый. Я посмотрела по сторонам, и мы перешли дорогу.
— Похоже, мне так и не удалось привлечь твое внимание к своей персоне.
— Почему же, удалось, только… — Он смущенно замолчал.
— Слушай, если я тебе не нравлюсь, так и скажи. Не надо искать оправданий. Насильно мил не будешь.
— Дело не в этом! Просто я хочу вступить в нормальные, зрелые отношения, прежде чем прыгать в койку.
— Здорово. Надеюсь, вам с Тарой было хорошо вместе.