Сад Мурасаки Сикибу храма Родзандзи. XX в. Киото
Свою историю поведает и храм Родзандзи, на территории которого во времена раннего средневековья, эпоху Хэйан, проживала прославленная придворная дама, писательница Мурасаки Сикибу. Ее знаменитый отец Фудзивара Канэсукэ имел здесь свою виллу (известную как резиденция Цуцуми Тюнагон), в этом доме Мурасаки была рождена, здесь же появилась на свет и ее собственная дочь Катако, здесь талантливая новеллистка, ставшая символом своей эпохи, закончила свои земные дни в возрасте 59 лет. Практически все свои сочинения, включая «Дневник» и роман «Гэндзи-моногатари», она создавала на территории бывшей виллы, положив тем самым начало традиции называть храм Родзадзи «местом рождения самой литературы», ибо гениальный роман, написанный в X столетии, до сих пор считается самым крупномасштабным литературным сочинением во всем средневековом мире, эталоном художественного вкуса, глубокого психологизма и красоты. С самого начала своего создания Родзандзи имел непосредственное отношение к императорскому двору. Никаких строений эпохи раннего средневековья не сохранилось до нашего времени, но сад (карэсансуй), созданный современным художником-дизайнером в память о знаменитой аристократке, жившей здесь, указывает на связь времен и несет в себе аромат эпохи «Мира и Покоя». Это – сад-состояние, сад-настроение, не несущей никакой информационной нагрузки, скорее передающий неповторимую атмосферу эпохи Хэйан – ее чувствительность, повышенную эмоциональность, утонченность и рафинированность вкусов обитателей императорского двора, где служила какое-то время Мурасаки Сикибу. Своим внешним видом сад напоминает декоративные живописные свитки (эмакимоно) X–XI веков. Извилистые очертания островов мха с вкраплениями цветов, наплывающие на белый гравий, подобны золотистым облакам на картинах японских художников хэйанской поры, рисующих пленительные сцены из жизни хэйанской знати. Исполненный очарования сад воспринимается как окно в прошлое старой столицы, еще одно напоминание о блистательных страницах ее истории.
Сад храма Рёгэн-ин. Дайтокудзи. Киото
Безусловно, искусство играет не меньшую роль в храмах других религиозных конфессий, но японский храм имеет свое неповторимое «лицо», пронзительное и очевидное своеобразие, частью которого являются сухие сады, не преображенный человеческой рукой природный материал, в частности, – камни, таящие в себе способность воздействия на человека всем своим комплексом природно-энергетических возможностей. Мы помним, как китайские садоводы, передавшие многие столетия назад секреты своего мастерства японским художникам, расценивали камни за их редкостную красоту, внутреннюю силу, энергетическую мощь, видя в них в первую очередь резервуар космической энергии, распространяемой в пространство, и, следовательно, наделявшей сад защитной, охранной, эстетической функцией. Японские мастера, разбивавшие сады на территории буддийских храмов, сохраняя подобное отношение к каменному саду, обогащают при этом его значение теми аспектами, которых лишены его китайские прототипы: педагогическим, философским, мировоззренческим. Японский сад предоставляет возможность придать новое измерение в восприятии камня: в нем видят не просто носителя самостоятельной эстетической ценности, живой сущности, одухотворенной присутствием ками. Камень используют и как своеобразный язык, посредством которого можно приобщать к Высшей мудрости, к сущностным проблемам человеческого бытия. Сад, таким образом, возлагает на себя функции Наставника, Учителя, рассказчика, становится полноценным Спутником на пути к самопознанию, самообновлению, Просветлению.
Еще одна разновидность дзэнского сада – «чайный сад», прохождение через который составляет необходимый этап особого действа – чайного ритуала, или садо (Пути чая). Такой сад, называемый родзи, будучи непременной принадлежностью чайного дома, наделен глубочайшим символическим и религиозным подтекстом, смысл которого станет ясен только в контексте идей самой чайной церемонии.
На территории дзэнского монастыря Кэнниндзи. Киото