Иккю, как известно, с огромным почтением относился к наставнику сунской поры Сютану Дзию (1185–1269), передавшему учение дзэн в Японию через Дайо Кокуси (1235–1308). Духовно отождествляя себя с великим сунцем, Иккю воспринимал самого себя как реинкарнацию китайского мастера, преемника его учения в седьмом поколении. Надпись на свитке, по сути, предлагает нам «ключ» к пониманию смысла портретного изображения. В последнем, по замыслу японского мастера, нужно видеть «отраженный в зеркале истинный облик самого Иккю, который и есть его духовный прародитель – Сютан Дзию».[31]
Излюбленным персонажем дзэнского искусства является величайший из дзэнских учителей, живший в Китае в IX столетии, Риндзай. Среди представителей китайского дзэн танского времени было немало выдающихся наставников, однако яркость характера, сила духовного воздействия, харизматичность натуры Риндзая сделали его явлением совершенно особым. Исключительная интеллектуальная сила этого человека, нередко называемого «китайским Сократом», «одним из самых великих умов китайского буддизма» 18 в наибольшей степени проявилась в его «Беседах». Переведя глубочайшие идеи сутр Мудрости на повседневный язык, он тем самым продемонстрировал «невиданные возможности обычной жизни» 19. Ученики, к которым обращается Риндзай, – «обычные люди», что, в его понимании, означает «истинного человека», то есть человека, способного в любых жизненных ситуациях, независимо от внешних или внутренних обстоятельств, оставаться простым, естественным, прямолинейным, не привязанным ни к чему.
Риндзай. XV в.
Синдзюан. Киото
«Успокойте же мысли беспрестанно ищущего сознания, и вы ничем не будете отличаться от Патриарха – Будды. А известно ли вам, кто такой Будда? Он – не кто иной, как вы сами, стоящие передо мной и внимающие моим словам. Поскольку у вас не хватает веры в себя, вы и мечетесь, пытаясь найти что-то снаружи… Следующие Пути! На мой взгляд, мы ничем не отличаемся от Шакьямуни» 20. Когда слов оказывалось недостаточно, Риндзай прибегал к «внетекстуальным приемам», своего рода «языку жестов» – языку затрещин и пинков, пугающих криков, ударов посохом, а порой и откровенной брани. Манера Риндзая давать наставления, его резкий, агрессивный стиль общения воспринимался как парадоксальный и шокирующий, однако именно этого и добивался Учитель-вызвать шок у своих последователей, разрушить их умственные стереотипы, положить конец сомнениям и колебаниям.
Мы безошибочно узнаем дзэнского наставника в рисунках китайских и японских художников-монахов по его нарочито гневному облику и нахмуренному лицу, по широко распахнутым горящим глазам, по характерному жесту его правой руки, всегда, согласно изобразительному канону, с силой сжатой в кулак. Мы словно слышим его резкий крик «Кац!», которым он оглушал своих учеников. Образ запоминающийся и яркий!
Совершенно иными мотивами проникнут сюжет, тоже ставший хрестоматийным в дзэнском искусстве, изображающий того, кто, преодолев все сложности пути, реализовал в себе высшее духовное начало, – Сидхартха Будду, спускающегося с гор после пережитого им озарения. Невыразимым внутренним покоем и отрешенностью проникнут облик Будды на картине Лян Кая. В глазах Сидхартхи уже нет ни тени земной суеты – это глаза человека, неподвластного земным страстям, заглянувшего в очи Вечности, постигшего высшую правду жизни, которую он отныне будет нести людям.
По мнению теоретика дзэнского искусства Хисамацу Синъити, нет более убедительного примера, способного продемонстрировать разительное отличие дзэнской стилистики в изображении наиболее почитаемых в буддизме образов от того художественного языка, который принят в ортодоксальном буддизме и ориентирован на передачу идеального, неподвластного человеческому разуму облика высшего Божества. Бесстрастно отрешенный лик, абсолютная симметрия, безупречная правильность композиции каждого из изображений, например, Амида Будды, фигура которого в позе лотоса с легкостью может быть вписана в равнобедренный треугольник (символ духовного равновесия и внутренней гармонии). Как далек от подобного канона, принятого в буддизме Чистой Земли, тот образ Будды, предельно человеческий, со следами пережитых испытаний, прошедшего через горнило духовной борьбы, каким его обычно рисуют дзэнские художники!
31
Отождествление с китайским патриархом было столь велико, что на нескольких своих портретах Иккю изображен в облике самого Сютана Дзию.