Но меж тем, куда же движется эволюция человека в современных условиях? Какие же задачи ставит перед ним его внешняя среда, социум?
Пожалуй, на этот вопрос мы уже ответили – задачи максимального соответствия требованиям социума. Хорошо.
А какие такие задачи стоят перед социумом, которые он выражает в этих требованиях?
И вот здесь, уважаемые читатели, мы вместе со всем человечеством оказываемся в глухом тупике. Потому что у глобального социума глобальных задач выживания, поиска себя в уже побежденной природе нет.
Как и всякая машина, приспособление, социум ограничен сам собой и самодостаточен. Он предельно эффективен на определенном этапе. Но вот в условиях отсутствия давления окружающей среды (биологический-то этап пройден, пройден бесповоротно, и давление среды на каждого снято благодаря торговле) главный вектор его движения направлен не на развитие чего-то нового, а всего лишь на максимально полное самоудовлетворение.
Причем – чего уж греха таить – тягу к этому самоудовлетворению мы унаследовали от своего биологического прошлого. Больше еды, больше власти, больше силы, больше развлечений. Больше, больше, больше… Больше того, что можно съесть, больше того, что нужно самому, больше того, что нужно детям, главное – больше. Да, конечно, это вроде бы эмоционально приятно, как кроту приятно сидеть под землей и жевать червей. Только вот разум не крот и не человек, его дом – это все многообразие мира.
Разум, слепо выполняющий утратившую эволюционную актуальность биологическую задачу, совершающий невероятные открытия во имя биологических целей, бездумно действующий ради простой биологической удовлетворенности, занятый пустым потреблением, – это поистине чудо из чудес.
К чему же приведет этот путь, направленность естественного отбора индивидуумов на максимальное соответствие требованиям социума? Где свет в конце тоннеля?
Мы имеем некоторые образцы такого отбора в биологии, так что тенденцию оценить можно. Пчелы, муравьи, осы, термиты. Общественные организмы, в отношении которых современные ученые склоняются к мнению, что единицей такого организма нужно считать не муравья, к примеру, а муравейник. Давление окружающей муравья социальной среды так сильно, что при несоответствии ей насекомое просто погибает: либо теряя способность ориентироваться в муравейнике, либо разорванное в клочья сородичами. Здесь нет права на ошибку. Муравей для муравейника не представляет никакой ценности – склюет птица, так склюет. Нет индивидуальности – есть муравейник.
Это примеры, прекрасно иллюстрирующие возможности социума как инструмента. Огромные возможности. Общественные насекомые, простые, как механические машинки, прошли неизменными через сотни миллионов лет и тем доказали свое право на жизнь.
Но, наверное, этот путь вряд ли понравится любому отдельному человеку, имеющему право обладать своей точкой зрения на абстрактную биологическую выгоду и совсем не стремящемуся стать разумным винтиком машины, смысл существования которой заключен в поедании еды и наживании мускулов. Это мы уже проходили и при СССР: «План – закон. Выполнение – долг! Перевыполнение – честь!» – и при гитлеровской Германии: «Арбайт махт фрай». Плата за этот путь – потеря себя.
Мы все это знаем – но тенденция от этого знания никуда не девается.
И это еще не все. Самое страшное для нас кроется в другом, в том, что человечество, в отличие от муравейника, одно-одинешенько в доступном нам мире. Муравейник находится в объятиях природы, развивающейся по данным Вселенной законам, и все в нем подчинено цели наиболее полно соответствовать ставящимся природой задачам. Источник существования муравейника – во внешней среде, в нем нет места не обусловленным требованиями природы действиям и связям. Он идет в ногу с планетой и космосом. Его вибрации в высшей степени соответствуют вибрации самой Вселенной. Не соответствует – муравейник гибнет, продолжают жить другие муравейники. Страшная трагедия для муравьев этого муравейника, невелика беда для вида и хранимых им достижений.
А вот человечество – одно. Мы присутствуем при терминальной фазе его эволюции – глобализации, после которой в нем уже начнут доминировать те самые муравьиные тенденции во всей их жесткости. А человечество давно оторвано от природы, хотя его цели по-прежнему сводятся к бесконечной самостимуляции цепей биологической мотивации.
Как скоро природа задаст виду homo sapiens новый вопрос? Сумеет ли вид ответить на него или проморгает и падет жертвой обыденной несчастливой случайности, просто не заметив, что вымирает?
Возможно, будет отход, оттепель. В истории не так уж мало примеров, когда под давлением соседей рушились дошедшие до абсурда сообщества, дичая, откатываясь назад, давая возможность духу людей воскреснуть, найти новое, сделать шаг вперед. Но одно внушает серьезные опасения – чем дальше, тем меньше тех самых «соседей», а инопланетяне-конкуренты что-то не спешат заглянуть в наш забытый богом галактический угол. Так что вероятность оттепели невелика. Да и потери при такой кризисной «оттепели» слишком велики.