Мья Мья относилась к словам астролога даже серьезнее родителей. Она боготворила старика, выполняла все его предписания и благодаря им чувствовала себя защищенной. Поскольку она родилась в четверг, субботние дни таили для нее опасности, особенно субботы апреля, августа и декабря. Астролог неустанно твердил ей об этом. Несколько лет Мья Мья старалась в эти дни вообще не выходить из дому. Так длилось, пока в одну из суббот (дело было в апреле!) не вспыхнуло одеяло, висевшее рядом с очагом. Мья Мья едва успела выскочить. Разбушевавшийся пожар за считаные минуты уничтожил хлипкую хижину, а заодно лишил Мья Мья последних крупиц уверенности, что в мире есть место, где она может чувствовать себя в безопасности.
Треск полена в очаге вывел Мья Мья из воспоминаний. Она зябко поежилась, встала и подошла к очагу. Вода в кадке успела покрыться хрупкой корочкой льда. Мья Мья поворошила дрова и проломила ледяной покров. Его сразу же поглотила вода.
Мья Мья глубоко вздохнула, обхватила руками живот и оглядела свое тело. Она была миловидной молодой женщиной, хотя сама о себе так не думала, и никто ей этого не говорил. Ее толстая черная коса доставала до пояса. Большие темные и почти круглые глаза и пухлые губы придавали лицу чувственное выражение. У Мья Мья были длинные тонкие пальцы, а руки и ноги при всем изяществе отличались мускулистостью. Она не сильно располнела. Вода в теле тоже не скапливалась. Только живот был круглым, полным и большим настолько, что даже сейчас, почти в конце срока, казался ей чем-то чужеродным, существующим вне ее.
Удар изнутри живота был похож на легкий пинок. Вот опять.
Схватки начались вчера вечером, повторяясь каждый час. Теперь малыш давал о себе знать раз в несколько минут. Волны боли стремились сокрушить ее крепость, делаясь все сильнее и настойчивее. Мья Мья вдруг осознала: у нее начинаются роды. Она попыталась хоть за что-то ухватиться, но рядом ничего не оказалось. Как же не хотелось рожать сегодня, в субботу, да еще и декабрьскую.
Соседка, мать четверых детей, сказала, что у Мья Мья легкие роды, в особенности для первенца. Сама Мья Мья ничего не помнила. Несколько часов она провела в ином измерении, где руки и ноги подчинялись ей совсем не так, как обычно. Изменились все телесные ощущения. Она воспринимала себя как одну громадную рану. Перед глазами стояли густые дождевые тучи, а потом прилетела бабочка и опустилась ей на лоб. Она увидела брата в потоке воды; совсем как в тот, последний, раз. Легким перышком пронеслась мысль: ребенок, родившийся в субботу. Это знамение? Новое воплощение брата?
Она услышала плач младенца. Не хныканье, а сердитый, недовольный крик. Кто-то сказал, что у нее мальчик. Мья Мья открыла глаза. Неужели это и есть воплощение брата? Уродливый, сморщенный, перепачканный кровью комочек? Беспомощный сверток со сплющенной головой и сморщенным личиком?
Мья Мья понятия не имела, что делать с новорожденным. Она пришла к материнству полностью опустошенной. Вся любовь, которая жила в ней, исчезла. Утонула в реке в тот знойный августовский день.
8
Трудно упрекнуть Мья Мья в том, что она не старалась стать своему первенцу хорошей матерью. Поначалу она тщательно выполняла все советы соседки. Прикладывала младенца к полной, сочащейся молоком груди. Укачивала, чтобы заснул, а если сыну не спалось, носила на руках. Отправляясь за покупками, Мья Мья привязывала сына к своему телу. По ночам она лежала, слушая ровное дыхание мужа и сопение ребенка. Тот дышал часто-часто, словно торопился наполнить маленькое тельце воздухом. Мья Мья смотрела на него и пыталась хоть что-то почувствовать. Она ждала, когда в ней проснутся настоящие материнские чувства. Смотрела на все еще сморщенное личико сына, протягивала ему ладонь, чтобы он схватился своей ручонкой за ее палец, и… ничего не ощущала. Пустота в ее душе не желала заполняться.
Мья Мья перевернулась на бок, прижала к себе младенца. Вначале осторожно, потом сильнее, еще сильнее. Объятие было судорожным, граничащее с ненавистью. На Мья Мья смотрели два больших карих глаза. В них застыло изумление. Мья Мья ничего не чувствовала. Мать и сын казались двумя однополюсными магнитами, которые будут отталкиваться, сколько ни пытайся их сблизить.