Доктор застыл на месте и словно впервые об этом задумался. После продолжительной паузы, мужчина написал искренне:
— Я понятия не имею…
— Чего вы ожидаете там, за пределами нашей жизни?
— Воссоединения… Воссоединения с единым целым. Как не крути, каждый из нас, каждое тело, каждая частица на этом свете — это часть чего-то большого, чего-то единого. Верховное правительство лишь хочет надеть на себя маску создателя, изображая какой-то механизм, где все продумано и просчитано наперед. Но всегда есть что-то или кто-то глубже. Кто знает насколько глубок этот океан мироздания? Быть может он и вовсе бесконечен или замкнут. Потому, без одного, нет — другого, без другого — третьего. Вот, что я понял за годы своего познания. Это нельзя как-то доказать или объяснить, это нужно чувствовать. — словно открыв для себя целую вселенную расписал Доктор Айнзидлер.
— Это довольно интересная теория. Могу ли я задать вам финальный вопрос, подводя итог нашей переписки?
— Разумеется. — с нетерпением начиркал отшельник.
— Вы знаете, что вы мертвы?
После прочтения этих слов, мужчина обомлел от ужаса. Его сердце словно вмиг остановилось. Он облокотился на стул, его зрачки расширились и казалось, что были бездонны. Из рук выпал кусок графита и отшельнику лишь оставалось просто с трепетом смотреть на книгу. Вдруг, на книге начали выписываться следующие слова:
— Вы умерли уже очень давно, просто вам об этом никто не сказал. Мне было приятно пообщаться с вами, Доктор Айнзидлер. До встречи.
После появления этих строк, книга начала сгорать дотла, не оставив и следа. Этой книги словно не было. Доктор Айнзидлер остался наедине со своими мыслями в привычной хижине. А между тем, из-за горизонта начало выглядывать рассветное солнце. Мужчина взял в руки записной блокнот, вышел из хижины и направился в сторону берега. Он уселся на камень, наблюдая за рассветом и открыв блокнот записал последнюю заметку:
«20 августа NNNN года. Всю эту ночь я не спал. Оказалось, что я мертв…»
Глава VI
Зачем умирают люди?
Где же находится тот самый край света, о котором все так трепетно рассказывают? Как он выглядит и что таит в себе? Одному лишь Создателю известно… А может и тот не знает. Поговаривают, что край света простой смертный лице зреет лишь единожды за всю свою короткую в земных масштабах жизнь. И это чудное зрелище — последнее, что он видит, находясь в бренном теле. А самое прекрасное то, что каждый видит его совсем по-разному. В этом и заключается вся красота, ужас, умиротворение, безумие и непостижимость этого загадочного края света.
В случае же наших героев, краем света был зал в готических тонах. Посреди зала стоял огромный овальный стол, накрытый черным полотном, а вокруг него расположились пять стульев из лакированного дерева. На столе стояли четыре церковных свечи. В этом зале не было окон, из-за чего было абсолютно не понять какое сейчас время суток. Но у одной из стен зала стояли настенные рельефные часы, которые должны были бы показывать точное время, но их стрелки с необычайной скоростью проходили час за часом, минуту за минутой, секунду за секундой. В каждом углу комнаты расположилось по одной двери. Готический стиль этой комнаты, приправленный церковными элементами, придавал особый мрак этому месту. Ни смотря на непрерывный ход часов, звука они не издавали, в комнате стояла гробовая тишина, и даже свечи на столе не дергались.
Вдруг, почти одновременно, все четыре двери отворились и из них вышли Борис Пустов, Доктор Айнзидлер, Саинт Тюйер и Беллеза Луссо. Герои затаив дыхание и с особым ужасом оглядывали друг друга и комнату, стоящую перед ними. Никто не рисковал пройти дальше, кроме Саинта. Он недопонимая прошел в зал, еще раз огляделся и уселся на один из стульев. После непродолжительной паузы, другие последовали его примеру. Спустя мгновенья, Саинт Тюйер вопросил то ли с усмешкой, то ли с безнадегой:
— Вы тоже мертвы, ребят?
Все утвердительно кивнули головой и уселись по стульям, кроме Бориса Пустова. Он безмолвно стоял у стола и глядел на Тюйера, без каких-либо чувств и эмоций. Тюйер же заметил взгляд мужчины и тоже начал пронизывать его своим хладнокровным взглядом. После такого непростого зрительного контакта, Тюйер вновь спросил:
— У тебя какие-то проблемы, мужик?
— Так значит, это ты был… — запинаясь и прерывисто дыша, ответил Борис Пустов.
Тюйер медленно поднялся со стула и четкими шагами подошел к Борису, и снова спросил:
— Я тебя не совсем понимаю. Что «я был»? — уже в совершенно другом тоне говорил Саинт. Тюйер прекрасно чувствовал других людей, но что куда хуже — он плохо ощущал самого себя.