Одна из особенностей английского общественного устройства заключается в том, что хотя классы и существуют, но между ними нет непреодолимых границ, и из одного класса в другой можно перейти не только с помощью денег. Важнейшие критерии — поведение и язык, а и то и другое поддается воспитанию. В юности Маргарет Тэтчер говорила совсем не так, как в зрелые годы, когда стала лидером консерваторов. Любой представитель рабочего класса сможет приобщиться к среднему классу, если будет играть на бегах, а представитель среднего класса приобщится к высшему, если вместо бегов будет ходить на скачки. Говоря иначе, если Англия и является страной господ, то не в немецком понимании слова, согласно которому «господин» обязательно должен над кем-то «господствовать», а в понятном любому венгру и любому англичанину смысле: «господин» — тот, кто господствует в собственном мире, владеет самим собой.
Венгры и англичане гордятся своей национальностью не из высокомерия, а для того, чтобы ощущать себя частью чего-то особенного. Мой друг Кевин, с которым мы долгое время жили в одной лондонской квартире, однажды на моих глазах удержал какого-то самоубийцу от прыжка с моста Бэттерси. Сильнее всего на беднягу подействовал аргумент: «You can be proud to be British!» Ecли же немцу сказать в подобной ситуации: «Ты можешь гордиться тем, что…», он прыгнет, не дождавшись окончания фразы. Англичан прежде всего отличает их «self-esteem», чувство собственного достоинства. Оно помогает не сломаться даже в самых трудных ситуациях.
Никто не воплощает превосходства английской социальной системы лучше, чем Чарльз Бенсон. Он не располагал большими средствами, но оставался незаменимым членом лондонского общества. Официально Бенсон работал в «Дейли экспресс» и писал о скачках. Однако в редакции его было не застать: либо он обретался в Аскоте или Эпсоме на ипподроме, либо занимался своим главным делом — крутился в салонах зажиточных друзей. В их узкий круг входили Ага-хан, коневод-магнат Роберт Сенгстер, миллиардер Джимми Голдсмит, греческий теннисист Таки Теодоракопулос и гонщик Грэм Хилл.
Таки вел колонку в «Спектейторе» и после смерти Бенсона написал: «Чарльз не мог и дня прожить без азартных игр. Денег у него никогда не было, но никто из нас не вел такой роскошной жизни, как он. От Чарльза я узнал, как любят проводить время англичане (скачки, загородные поездки на выходные и казино), а он от меня — как развлекаются на континенте (бордели, средиземноморские яхты и такие же казино)». Бенсон был из тех людей, что, как магниты, притягивают к себе других. Хозяин казино Джон Аспинелл поощрял игроманию Бенсона не только из-за того, что ценил его общество, о и потому, что Бенсон притягивал «крупную рыбу», которая всплывала вслед за ним из находящегося под казино ночного клуба «Аннабель».
Основным капиталом Бенсона было его остроумие. Он не мог похвастать ни родословной, ни деньгами, но все же считался звездой лондонского общества. Ежегодно он совершал три поездки: после рождественских праздников гостил у Роберта Сенгстера на Барбадосе, пережидая противный лондонский январь; летом несколько недель, словно приклеенный к палубе, плавал на яхте Ага-хана и с бокалом шампанского в руке веселил честную компанию; а по завершении сезона скачек в Англии отправлялся с Сенгстером в Австралию смотреть скачки на Кубок Мельбурна. Помимо этих обязательных поездок, всегда находились какие-нибудь дамочки, которые так высоко ценили общество Бенсона, что готовы были оплатить ему поездку во Флориду или на Барбадос, лишь бы он по вечерам развлекал гостей фейерверками своего красноречия. Вероятно, за всю свою жизнь Бенсон не заплатил за билеты на самолет ни пенни, но летал всегда первым классом и даже получил прозвище по номеру своего любимого места — 1А.
Тайна английской общественной модели, скорее всего, заключается в том, что теоретически все могут превратиться в «леди» и «джентльменов». Быть может, именно открытость социальных границ и помогает классам сохраниться. Если хочешь быть господином — веди себя подобающим образом. It's as simple as that.