С антропологической точки зрения очень жаль, что нет больше вида летающих на «конкорде». Было на что посмотреть, когда Кейт Мосс и семнадцать мрачноватых мужчин в черных костюмах поднимались на борт своего самолета, который за три с половиной часа долетает до Нью-Йорка. А потом через полчаса, вне себя от гнева, вновь возвращались в зал ожидания из-за обнаружения «технической неисправности».
На дешевые полеты смотрят примерно так же, как на частые, и поэтому нет ничего удивительного в том, что на трех крупнейших туристических рынках (в США, Германии и Японии) отказ от полетов считается признаком высокого общественного положения. Любой уважающий себя человек сегодня относится к полетам с пренебрежением. Смешон тот, кто кичится своими вылазками в «Эл-Эй», «Ню-ю-Йорк» или на «райские пляжи Бали». Люди начинают понимать, что счастье нельзя заказать в TUI[23]. Поэтому бедные скоро последуют примеру богатых и пресытятся воздушными путешествиями. Англичане называют это «trickle down effect», эффект просачивания.
Единственной формой путешествия, о которой можно серьез задумываться, остается длительное пребывание. Великий философ Николас Гомес-Давила сказал однажды: «Лишь интеллигентные и ограниченные люди обнаруживают склонность к оседлости. Посредственность неугомонна, ее постоянно тянет в дорогу». Однако тот, кто отправляется в другую страну на несколько недель или месяцев, чтобы набраться опыта, поучиться, поработать или просто навестить друзей, не путешествует в современном смысле этого слова. Такие поездки были некогда в моде даже у императоров и королей, которые перебирались из одной резиденции в другую. Принцев отсылали к чужим дворам, с тем чтобы они постранствовали по свету и научились общепринятой «светскости».
Современной версией подобного путешествия является «gap year», предоставляемый выпускникам школ, или «sabbatical», отпуск для студентов и простых тружеников, во время которого они уезжают на полгода куда-нибудь в Африку или Азию и узнают местную культуру намного лучше, чем обычные туристы. Ведь для того, чтобы разобраться в чужой культуре, мало увидеть ее — к ней надо приобщиться.
Длительное пребывание за границей выгодно для стильного бедняка хотя бы потому, что расходы на хозяйство среднего европейца довольно велики. Сдавая свою квартиру и живя в другой стране, вы можете даже сэкономить. Месяц роскошества в Стамбуле или Каире обойдется дешевле, чем неделя экономии в Мюнхене. И хотятакие классические центры всеобщего паломниче ства, как Париж, особой дешевизной не отличаются, появились новые города, заслуживающие внимания Например, Таллин (Ревель) с полностью сохранившимся средневековым городом — такого в Германии не найдешь. Или София. Если загодя заказать билеты на поезд, то цена их будет чисто символической. На «Интерсити» можно добраться до Белграда, там пересесть на поезд до Софии и через сутки оказаться в городе, где правит бывший царь, где среди мечетей и азиатских рынков стоят древнейшие церкви Европы, где на окнах вагонов метро можно увидеть занавески, а еще попробовать самый вкусный в мире кофе.
До шестидесятых — семидесятых годов в каждом европейском городе можно было найти сотню старушек, сдававших комнату в просторной квартире или державших небольшой пансион. Если верить литературным описаниям, то приюты эти частенько выглядели далеко не лучшим образом, зато давали дешевый кров заблудшим душам, художникам и студентам. Сегодня в большинстве городов можно на несколько недель снять маленькую квартиру, которая будет стоить меньше, чем комната в недорогом пансионе. Преимущество наших дней заключается еще и в том, что за отсутствием старушек, подающих завтрак, надо самому заботиться о себе в чужом городе и ходить в магазин или на рынок не как туристу, а как местному жителю.
Такие путешествия по-настояшему обогащают жизнь, хотя в них, конечно, не отправляются три-четыре раза в год. Важно идти по миру с открытыми глазами, а не пробираться по нему туристической ощупью. Поэтому иногда намного полезнее остаться дома, чем «отправиться в отпуск». Например, если проводить отпуск в родном городе, то можно и не осматривать достопримечательности. Ни одному пизанцу не придет в голову лезть на Пизанскую башню, ни одному парижанину — на Эйфелеву. А вот турист полезет — вероятно, чтобы избавиться от тайной уверенности в бессмысленности туристических поездок как таковых.