Местом одной из таких гигантских строек стало поле Цеппелина в Нюрнберге. До 1930-х годов на лугу, где в начале века приземлился дирижабль Фердинанда Цеппелина, был разбит парк с аллеями, бассейном и стадионами. В 1934 году Альберт Шпеер начал строить здесь комплекс с площадью для проведения парадов и трибунами для партийных съездов. Внушительное пространство поля Цеппелина могла вместить в себя 12 футбольных полей и более 200 тысяч человек. Огромная каменная трибуна стадиона, спроектированная Шпеером, имела 390-метровую длину и возвышалась на 24 метра в высоту. Своими размерами она вдвое превосходила грандиозные термы Каракаллы в Риме. Общая же территория, которую собирались использовать для возведения исполинского партийного форума, занимала 11 км. По замыслам архитекторов, здесь должен был разместиться Национальный спортивный стадион, «Марсово поле», «Луитпольд-арена», предназначенная для парадов и пышных похоронных процессий, и другие постройки, большинство из которых так и остались на стадии проекта. Так, на месте котлована, вырытого для Национального стадиона, сейчас находится озеро. Из всего запланированного, помимо трибун поля Цеппелина, нацисты успели возвести Дворец съездов. По форме это пафосное строение напоминает римский Колизей, его стены поднимаются на высоту 57 метров, внутри предполагалось устроить 40 тысяч мест для сидения. Долгие годы после падения Третьего рейха немецкие власти ломали голову над тем, как использовать Дворец съездов, и только в 2001 году после небольшой перестройки в нем обосновался Документальный центр истории нацизма.
Важное место в архитектуре эпохи Третьего рейха занимает Олимпийский стадион в Берлине. Новый стадион должен был появиться к Олимпийским играм 1936 года в самом центре спортивного «Олимпиапарка» — комплекса, возведенного к летним Олимпийским играм 1916 года, не состоявшимся из-за Первой мировой войны. Гитлер возлагал большие надежды на грядущую Олимпиаду, ему хотелось продемонстрировать мировому сообществу мощь новой Германии и вместе с тем показать ее миролюбие. Разработать проект олимпийской застройки поручили известному архитектору, профессору Вернеру Марху.
За образец Марх решил взять венский стадион, сделанный из стекла и бетона. Представленный архитектором проект рассердил Гитлера, он показался ему совершенно не впечатляющим, не отвечающий запросам национал-социалистов. Фюрер заявил, что открывать Олимпийские игры в этой стеклянной коробке, почему-то названной стадионом, не будет, и потому летняя Олимпиада 1936 года отменяется.
Положение спас Шпеер, подправивший проект Марха. Всего за одну ночь он сделал эскиз, на котором не было стеклянных стен, зато появилась облицовка из камня, карнизы и прочие детали, подчеркивающие монументальность стадиона. Гитлеру эскиз понравился, а Марх безропотно согласился с поправками.
Помимо стадиона, вмещавшего 90 тысяч зрителей, в состав Олимпийского комплекса вошел плавательный бассейн, трибуны на 40 тысяч человек; поле для игры в хоккей на траве; манеж для верховой езды и несколько других объектов. Рядом со спортивным комплексом было обустроено «Майское поле» (Майфельд) — форум для митингов и демонстраций национал-социалистов. Марх очень гордился выстроенным им комплексом, отмечая, что он напоминает спортивные сооружения греческой Олимпии. В ходе бомбежек авиации союзных войск Олимпийский стадион в Берлине был частично разрушен, полностью восстановили его в 1960-х годах.
Еще один образец нацистского неоклассицизма — новая Имперская канцелярия, построенная по проекту Альберта Шпеера в 1939 году. Это величественное сооружение, похожее на парадные здания Третьего рейха в Нюрнберге и Мюнхене, было построено и полностью отделано всего за год. Строительство велось круглосуточно силами 4500 специалистов и рабочих, его обслуживали сотни предприятий Германии. Все работы были завершены на несколько дней раньше срока, что очень обрадовало Гитлера.
Новая Имперская канцелярия располагалась в самом «сердце» Берлина, неподалеку от Бранденбургских ворот. Это исполинское сооружение заняло почти целый квартал.
Внутренне убранство также поражало своей роскошью, Входящие ступали по мраморным полам и шли вдоль стен с мозаичными изображениями. Через громадный зал с куполообразным перекрытием можно было выйти на невероятно длинную мраморную галерею и увидеть глубокие оконные проемы, отделанные розовым мрамором. Двери в стене галереи вели в помещения, украшенные картинами, гобеленами, красивыми светильниками. Одна из дверей, охраняемая двумя вооруженными эсэсовцами, открывалась в кабинет фюрера.
Гигантский зал приемов, примыкавший к кабинету Гитлера, был отделан с роскошью, свойственной итальянским дворцам эпохи Ренессанса. Во время официального приема новой Имперской канцелярии Гитлер похвалил Шпеера и объявил, что Третий рейх наконец обрел представительские возможности, соответствующие его великому предназначению.
Исследователи называют новое здание Имперской канцелярии «театральной декорацией» и памятником Гитлера самому себе. В этом великолепном пустынном дворце никогда не кипела жизнь и не проводились встречи и правительственные заседания. В одной из своих книг Шпеер рассказывает, как по разрешению Гитлера водил нацистских министров в Имперскую канцелярию «на экскурсию». В зале заседаний они останавливались у кресел и с интересом рассматривали кожаные с золотом папки со своими фамилиями.
Новая Имперская канцелярия была разрушена во время штурма Берлина, и мрамор, использовавшийся для ее строительства, позднее был взят для мемориала Победы в Трептов-парке.
Для осуществления грандиозных архитектурных замыслов фюрера требовались многомиллионные финансовые вливания, значительное количество материалов и рабочих рук. В самой Германии всего этого не хватало, особенно с началом войны, поэтому надежды возлагались на иностранную рабочую силу и природные ресурсы завоеванных стран.
Исполнить колоссальные планы Гитлера не помогли ни военные победы, ни рабский труд, ни лихорадочная работа многочисленных архитекторов и строителей. Попытка Генриха Гиммлера наладить производство гранитных плит и кирпича с помощью заключенных концлагерей не увенчалась успехом. Часть памятников нацистского архитектурного неоклассицизма была уничтожена войной, но многие из этих величественных сооружений до сих пор украшают улицы немецких городов.
Альберт Шпеер родился в 1905 году в Мангейме в семье известного архитектора. Учился он в Высшем техническом училище сначала в Карлсруэ, затем в Мюнхене и Берлине. В 1927 году, получив диплом архитектора, он остался в училище ассистентом профессора Генриха Тессенова.
В 1930 году двадцатипятилетнему Шпееру впервые довелось услышать речь Гитлера, которая произвела на него огромное впечатление. Через год, увлеченный, как и многие его ровесники, идеями национал-социализма, Шпеер вступил в ряды НСДАП, а затем и в штурмовые отряды — СА.
В 1932 году Шпеер, открывший собственное архитектурное бюро в Мангейме, получил первые небольшие заказы на постройку нескольких партийных объектов. В 1933 году Геббельс предложил ему перестроить задние Министерства пропаганды и спортивный стадион в Нюрнберге, на поле Цеппелина, где каждый год проходили партийные съезды. При создании проекта Шпеер взял за образец античный Пергамский алтарь — величественное храмовое сооружение II века до н. э., которое хранится в музее Пергамон в Берлине.