Многие из индейцев в это время переживают особые возвышенные чувства, из которых произвольно складывается своеобразная «песня Смерти», которую нужно затем исполнять во время опасности, в критической ситуации или же при приближении Смерти. Эта песня становилась как бы частью самого человека, неотъемлемой чертой его Жизни и помогала в любой неблагоприятной обстановке мгновенно центрироваться, оставляя сердце открытым, а Ум ясным и свободным от любой разновидности страха.
Кроме того, она становится как бы секретным кодом, с помощью которого индеец может установить контакт с чем-то, неизвестным ему, в том числе и со своей Смертью. Эту песню можно также передавать и по наследству своим детям, внукам, родственникам. Эта песня является своеобразной могучей психотехникой, дающей простор для видения и позволяющей человеку, верующему в нее, практически мгновенно выйти за пределы известного. Благодаря ей многие индейцы совершили свой Переход в инобытие в состоянии полной ясности Сознания. Вот что сказал великий японский поэт Басе своим ученикам, попросившим его оставить им перед своей кончиной т.н. «песню Смерти»:
«С древних времен существует обычай оставлять после себя стихотворение смерти, и, возможно, я тоже должен написать такое стихотворение. Но каждое мгновение жизни является последним, каждое стихотворение – стихотворением смерти! Зачем, в таком случае, мне писать еще одно? В этот мой последний час у меня нет стихотворения…»
Когда же ученики поэта все же настояли на том, чтобы он хоть что-то написал перед Смертью, он вывел только один-единственный иероглиф – «сон» и с нескрываемой в глазах радостью спокойно отошел от суеты этой Жизни. Мы с вами не индейцы, и не японцы, и выросли на совершенно иных традициях, обуславливающих также и наше отношение к Смерти. Нет у нас, к сожалению, ни собственной «песни Смерти», ни какого-то иного средства, кроме молитвы, помогающего преодолеть трудный психологический барьер Перехода.
К сожалению, чаще всего ничто, кроме лицемерного обмана, беззастенчивой лжи и ужасающей тьмы невежества, не окружает умирающего. Отжившие традиции и несовершенные правила укоренившегося в нашем Сознании ритуала общения с умирающим вынуждают живых своими унылыми и мрачными Мыслями утверждать вокруг больного лишь обстановку опустошенности и страха, в наименьшей степени благоприятствующих предстоящему, самому важному в Жизни человека, событию. Но чем плотнее тьма окутывает его беспомощное тело, тем яростнее рвется к Свету его Душа, словно мотылек на огонь.
Этот Свет и этот Огонь – и есть та самая Божественная Любовь, обильно растворенная в окружающем Пространстве, Любовь, которую мы так глупо отвергаем при Жизни, но которую каждый из нас так чутко пытается уловить во время своей Смерти, интуитивно открываясь ей и поворачиваясь к ней, как цветок к солнцу. Ведь здесь, в этом неуютном, жестоком и чужом для нас физическом мире нет ничего более ценного, более подлинного и более реального, чем Божественная Любовь нашего Творца к нам и наша безусловная Любовь – к Нему.
И никакие слова утешения, никакие, даже самые увлекательные Идеи не смогут заменить умирающему человеку эту Любовь. Но многие из его окружения, к сожалению, заменяют это возвышенное чувство беспомощными стенаниями, громкими завываниями и скулениями, в которых, жалости к себе и нарочистости, подчас, гораздо больше, чем истинного желания хоть чем-то помочь уходящему в другой Мир.
Мы говорим здесь о Любви, как о моменте духовного единства двух Сердец и глубоком чувстве душевной близости, но очень многие люди под этим высоким понятием подразумевают прежде всего эгоистичное хитросплетение своих желаний, чувственных вожделений и плотских потребностей. Обычно такая «любовь» настолько хрупка, что любой неосторожный косой взгляд или даже малейший намек на ущемление прав кого-то из двух «любящих» людей сразу же разбивают это, на первый взгляд единое, чувство на множество всевозможных мелких маний, придирок, облаков ревности, обиды, перемежающейся то с чувством вины, то с ненасытным желанием всецело обладать другим человеком.
Это вовсе не есть та глубинная, необъяснимая симпатия Сердец, то совершенно альтруистичное, специфическое состояние Бытия, которое позволяет Душе одного человека мгновенно раскрыться для другого человека. Чуть ли не ежедневно Жизнь предоставляет нам массу возможностей для практики открытости неожиданным и неприятным для нас событиям, но лишь единицы из нас могут считать себя по-настоящему подготовленными к приходу Смерти. То ли мы упали и сильно ушиблись или подвернули ногу, то ли простудились, то ли у нас в желчном пузыре зашевелились камни, то ли другой несчастный случай уложил нас на больничную койку, – все это является прекрасной возможностью для практики нашей собственной «песни Смерти».