По другую сторону находилась Америка со своими союзниками. То, что мы для краткости называем «Запад», на деле являлось настолько сложным, насколько простым был «Восток» (в коммунистической терминологии). Прежде всего, он включал в себя целый ряд государств. В рамках НАТО — организационного воплощения оборонительного решения Запада — отдельно взятые государства проводили непрерывно меняющуюся политику в соответствии со своими интересами и решениями, принимаемыми их народами на демократической основе. Америка была лидером; однако ей приходилось всякий раз убеждать своих друзей в необходимости следовать за ней. Этот факт являлся отражением фундаментального отличия в философии. Само существо западной культуры — и главная причина как силы, так и слабости западной политики в годы «холодной войны» — заключается в признании уникальной ценности каждого человека.
Если взглянуть на вещи таким образом, становится ясно, почему опыт «холодной войны» так важен сегодня. Еще важнее понимать, что борьба между двумя противоположными подходами к политической, социальной и экономической организации человеческого бытия не закончилась и не закончится никогда.
Ни падение Берлинской стены, ни победа в Персидском заливе, ни развал Советского Союза, ни утверждение свободного рынка и в какой-то мере демократии в Юго-Восточной Азии — ничто не ослабило конфликта между свободой и социализмом в его бесчисленных обличьях. Сторонники западной модели с ее жестко ограниченным правительством и максимальной свободой личности в рамках господства закона нередко утверждают, и совершенно справедливо: «Мы знаем, что работает». Конечно знаем! Однако всегда находятся политические лидеры и, все чаще, группы давления, которые упорно пытаются убедить людей в том, что они не в состоянии управлять своей собственной жизнью и что этим должно заниматься государство. К сожалению, существуют и люди, которые предпочитают бездействие борьбе, зависимость независимости и скромное вознаграждение лишь только потому, что никто не получает больше. Опасность того, что, как выразился Фридрих Хайек в своей «Дороге к рабству», «стремление к спокойной жизни станет сильнее любви к свободе»[26], присутствует всегда. Этого допускать нельзя.
В противном случае мы окажемся в ситуации, о которой предупреждал прозорливый французский обозреватель Алексис де Токвиль в своих рассуждениях о возможности постепенной утраты свободы демократическими странами.
«[Граждане] оказываются под присмотром всепроникающего, покровительствующего государства, которое единолично обеспечивает их занятость и в целом отвечает за их судьбу. Это государство абсолютно, внимательно к каждой мелочи, последовательно, предусмотрительно и великодушно. Его забота походила бы на родительскую, если бы оно готовило своих подопечных к взрослой жизни, но вместо этого оно пытается удержать их в вечном детстве… Так почему бы полностью не освободить людей от необходимости думать и вообще заботиться о своей жизни? День ото дня свобода выбора превращается во все более бесполезное и случайное занятие, свобода воли запирается в узких границах, а граждане мало-помалу лишаются возможности проявлять свои способности. Основу для такого существования закладывает уравниловка, именно она подталкивает людей безропотно терпеть его, а нередко и рассматривать как некое благо…
Я всегда считал, что эта описанная мною форма упорядоченного, мягкого, мирного рабства вполне может облекаться (значительно легче, чем принято считать) в обертку свободы и что она может утвердиться, даже прикрываясь лозунгом независимости людей»[27].
Только уверенность в том, что свобода, за которую мы боролись с социализмом в годы «холодной войны», является незыблемой ценностью сама по себе позволяет нам не попасть в заманчивый, но безжизненный тупик, который изобразил де Токвиль.
Именно поэтому мой давний оппонент Михаил Горбачев ошибался, когда высказывался в Праге насчет альтернативы коммунизму, которую Запад предлагал в прошлом и которую предлагает теперь. Политическая и экономическая свобода — это не лотерея, в которой один счастливчик может вытянуть приз и насладиться им, не поделившись с другими.
На самом деле западная модель свободы реальна и универсальна, а ее вариации обусловлены лишь культурными и прочими особенностями. Теолог Майкл Новак окрестил ее «демократическим капитализмом»[28]. Это хорошее название, поскольку оно подчеркивает связь между политической и экономической свободой. Существенно то, что его предложил человек, чья профессиональная деятельность в большей мере ассоциируется со сверхъестественными теориями, а не политическими программами. Несколько позже я постараюсь дать более детальное представление о западной модели свободы[29]. Однако скажу сразу: ее главная и определяющая особенность в том, что она опирается на правду — правду о природе человечества, о его стремлениях, о мире, который оно надеется построить.