Помню, как, придя со службы, я застал Агнию в кухне перед столом, который был завален деньгами.
– Смотри-ка, – сказала она, – этот любитель Лефорта оказался честным парнем. Сколько обещал, столько заплатил. А что ты скажешь, если я потрачу половину, а не скажу на что?
Я рассмеялся, а она тут же расцеловала меня и разделила деньги на две кучки. На другой день у нас был пир. Мы ели устриц, и Агния бестрепетно говорила по-немецки.
– Ich danke! – сказал официант, принимая мзду.
– Да уж, – молвила Агния, и мы ушли торжествуя.
Она остановила такси в своем третьем дворе. «Ты подожди», – сказала она строго и вошла в бородавчатую дверь. Она вернулась быстро. Я едва успел подтянуться на турнике, который стоял посреди двора в окружении кустов боярышника, как Агния уже вышла. В руках у нее был большой конверт из крафт-бумаги.
– Дай мне слово, что сделаешь, о чем я попрошу.
– Ты ходила за конвертом? – мне вдруг показалось необычайно важным выяснить, зачем ей этот конверт.
– Дай мне слово.
– Ну конечно!
Агния взяла меня под руку, и мы прошли оставшиеся метры молча, но похрустывая бумагой.
– Значит, ты дал мне слово.
– Ну да! Да!
Мы вошли в парадное, поднялись. В квартире Агния сразу прошла в комнату, извлекла сверток с деньгами из рукава моей шинели, висевшей в шкафу, и аккуратно разложила отмеренную половину в конверте.
– Завтра мы едем с тобой в одно такое место. Не беспокойся, больше я тебя не повезу туда. Но в этот раз… Ты обещал.
– Я позвоню Ранке, он отвезет нас.
– Нет, нет, кроме нас никого. Я хочу познакомить тебя кое с кем.
– А деньги?
– Ему очень нужны деньги. И потом ты сказал, что я могу тратить их как угодно.
В тот вечер я был настойчив, я был настойчив впервые за все время знакомства с Агнией. Она не сказала мне ничего, но глаза ее делались все печальней. Наконец мне стало стыдно.
На другой день в утренних сумерках мы ехали нетопленым пригородным поездом, и Агния досыпала у меня на плече. Часа через полтора мы вышли на маленькой станции и мягкой узкой тропкой дошли до тихого поселка за дощатым забором. Пока Агния звонила у запертой двери, я успел прочесть написанное серыми буквами на голубом стекле, прикрепленном к доскам.
– Ты не сердишься? – спросила Агния, и тут нам открыли. Как видно, она обо всем договорилась заранее. Нас ни о чем не спрашивали. Неторопливый служитель довел нас до маленького домика, постучался, прислушался.
– Можно, – сказал он. Из-за двери тоже кричали: «Входите».
– Не бойся, – сказала Агния, – не бойся.
Он стоял на пороге комнаты и, чтобы разглядеть нас, прикрывался ладонью от утреннего солнца. Я видел его прекрасно. Когда я был маленьким, мне хотелось вырасти и стать именно таким. Он был высок, строен, а двигался так, что у меня защемило сердце. Он вглядывался в нас сквозь солнечный свет, а потом вдруг выхватил изо рта сигарету, обнял Агнию и стиснул мою руку своей влажной ладонью.
– Ксения! – проговорил он, целуя Агнию. – Ксения! Знали бы вы, как рад я видеть вас с Петром. – Он усадил меня рядом с маленьким столиком. – Рассказывайте все, все как есть.
– Да, – сказала Агния, – рассказывай ему все. – Она так и стояла у двери. – Глеб, его зовут Иоахим.
– Я немец.
Это вышло глупо, и взгляд Глеба лишь на секунду остановился на мне, потом он болезненно сморщился, но Агния кивнула мне.
– Я офицер немецкой армии, я имею дислокацию в Петербурге.
Теперь уж настоящая мука исказила лицо Глеба.
– Где? – спросил он шепотом. Но, услышав ответ, расцвел, сорвался со стула, закружился по комнате. – Чудно! Чудно! Чудно! Вы недаром понравились мне сразу. Здесь, в неустанных трудах, в нечеловеческом напряжении я должен быть спокоен за Ксению. Вы любите ее? Отлично! Значит, вы убережете ее от всего. Прочее меня не волнует. Еще, – он несколько раз перебрал пальцы на руках, – еще полгода, и вы передадите мне Ксению, а сами станете верным и почтительным другом. А как же иначе? Не стреляться же нам. Да, можете не беспокоиться на этот счет – ваше изумление будет таким сильным, что вы сами почувствуете: Ксении оставаться с вами нельзя. Еще раз, какое место вы назвали?
Снова он забился в восторге.
– Вы приезжий, Петр, и вам это простительно, но я не путаю никогда. Скоро и вы научитесь различать. Памятник Екатерине и памятник Петру (да он же ваш тезка!) путают только приезжие. Памятник Екатерине похож на шахматного слона. В этом секрет.