Чем лучше вы станете разбираться в том, как действуют – и могли бы действовать – элементы произведения искусства, тем лучше вы начнете понимать возможности искусства вообще. Вы будете знать, что искать в произведениях искусства и чего от них ожидать. Вы станете сравнивать улыбку каждого портрета и каждый пейзаж с изображенным на полотне Леонардо. Нет, вы не будете искать Леонардо да Винчи в каждом художнике (это просто бессмысленно: ведь любой художник уникален), но научитесь ценить умение создавать формы и управлять ими так, чтобы они убеждали и трогали вас, вели в глубинные и высшие пространства, подобные тем, проводником в которые является Леонардо. И вы начнете искать в работах Пикассо, Рембрандта, Джакометти и Леона Коссофа ощущение формы, цели и света, противоречия, движения и взаимодействия – метафоры, а не просто скрупулезной фотографичной верности.
Вы увидите, что Пикассо и Джакометти, Леонардо и Рембрандт, несмотря на их разные голоса и работы, делают метафорически схожие вещи и ведут вас в те же глубины и на те же вершины. Вы увидите, что элементы произведения искусства делают гораздо больше, чем просто участвуют в описании предмета. В портретах вы научитесь отыскивать элементы, которые организуют и оркеструют себя сами, стягивают силы, сливаясь в реалистичную, противоречивую и сложную личность персонажа. А потом та же многогранность и тот же уровень метафоричности откроются вам не только в портретах, пейзажах и натюрмортах, но и в абстракциях, видео-арте, перформансах и ассамбляжах. В каждом произведении вы будете искать уникальный, захватывающий и убедительный голос. Вы станете ожидать большего, видеть больше, искать большего и находить большее.
Вы увидите, как работают небольшие сжатия и изменения пространства, как они ведут вас через произведение искусства не только вертикально и горизонтально, но и с переднего плана назад, в глубину, и снаружи внутрь. Вы заметите пространственное напряжение в мазках, очертаниях, формах и линиях. Вы обнаружите скрытые линии визирования, которые соединяют одну форму с другой; обнаружите, что художник может заставить вас совершить прыжок из одной точки в другую (как в пространственной арабеске улыбки Моны Лизы, которая будто определяет пропорции ее лица; или по линии чувственной, таинственной тропы, которая как будто проникает внутрь и движется сквозь руки и торс Джоконды, объединяя ее фигуру и окружающий пейзаж). Вы поймете, как художники трансформируют материал: как тяжелая мраморная, бронзовая или каменная скульптура может парадоксальным образом попирать законы гравитации, казаться гораздо тяжелее сверху, чем снизу, парить, местами казаться прозрачной, выглядеть так, словно ее элементы движутся, будто они податливы вопреки непреодолимой твердости и неподвижности скульптуры.
Вы научитесь позволять художнику вести вас словно в танце. И, двигаясь сквозь произведение, позволяя глазам перебегать и скользить от формы к форме, вы начнете улавливать его ритмы и мелодии. Вы почувствуете, как ваши глаза танцуют среди его элементов: то ускоряясь, то замедляясь, замирая и останавливаясь; чертят длинные лирические дуги и вживаются в ритм стаккато, как это происходит в «Буги-вуги на Бродвее» Мондриана, византийской мозаике и клетчатых узорах абстрактных средневековых страниц манускриптов. Вы поймете, почему в языке искусства и языке музыки столько одинаковых терминов: тон, ритм, мелодия, тембр, цвет, линия и динамика; и что тон – это не только оттенки светлого и темного, но порой указание на эмоциональный настрой произведения или его физическое состояние – мышечный тонус – его тела. Быть может, вы сумеете прочувствовать и описать элементы искусства так же, как еду: кислые, сладкие, маслянистые, горькие, с легким привкусом и передержанные. А может быть, вы, как и я, порой будете ловить себя за повторением ритмов и движений изображенных форм, за попыткой изогнуться, стараясь принять странные, нефизиологичные позы тел, увиденных на скульптурах и полотнах.
Если вы поймете, как работают эти силы, то сможете почувствовать не только элементы произведения искусства, но и само пространство, в котором они существуют: расстояние, атмосферу и воздух между формами, ощущение того, что эти пространства не только открыты и пригодны для исследований, но и заряжены светом и энергией и что эти пространства, подобно самим формам, будто бы дышат и снабжают вас воздухом, что они правдоподобны и обладают предназначением, а значит, живы.