Похоже, что широкий разброс мнений о причинах возникновения сельского хозяйства объясняется тем, что разные исследователи опираются на данные разного типа: человеческие кости и зубы рассказывают одну историю о том, что люди ели и где это добывали, а каменные орудия труда, керамика и прочие артефакты свидительствуют о другом. Несколько иное способны поведать остатки семян и других сохранившихся растительных ископаемых, включая фитолиты, или растительные камни, – кристаллы из оксалата или карбоната кальция, которые образуются внутри эпидермальных клеток растений или между этими клетками и сохраняются в почве после того, как само растение разложилось. Радиоуглеродное датирование много десятилетий считалось одним из самых надежных инструментов, а в последнее время технологии генетического секвенирования позволили нам точнее оценить, насколько медленно происходило одомашнивание животных и окультуривание растений.
Тем не менее растущее многообразие доступных типов данных не сняло существующих противоречий и не привело к однозначному выводу относительно механизмов возникновения сельского хозяйства. Возможно, и в самом деле не получится раз и навсегда ответить на вопрос, почему мы постепенно перестали быть охотниками и собирателями и превратились в землепашцев и пастухов, как сельское хозяйство распространилось по всему миру, вместо того чтобы сосредоточиться в нескольких независимых географических центрах, в которых, судя по всему, оно зародилось: на Ближнем Востоке, в некоторых районах Китая (в основном в долинах рек Янцзы и Хуанхэ), в Мезоамерике, на Перуанском нагорье и в Северо-Восточной Америке.
Для нас слово «инфраструктура» прежде всего обозначает дороги, мосты и реки, которыми мы пользуемся для передвижения, но нельзя забывать и о биологической инфраструктуре пахотных земель. Все наши цивилизационные достижения зиждутся именно на этой биоинфраструктуре. При этом сельское хозяйство никогда не было неизбежным ответом на вопрос о том, как добывать пищу. Если взглянуть глазами большинства сообществ охотников-собирателей, в краткосрочной перспективе сельское хозяйство – совершенно бессмысленная затея. Антропологи, исследовавшие жизнь немногих таких сообществ, сохранившихся в современном мире, показали, что на работу они тратят меньше часов в неделю, чем их соседи-земледельцы, но при этом получают как минимум столько же калорий. Кости и зубы, найденные на местах древних стоянок, свидетельствуют о том, что более древние охотники-собиратели лучше питались, были физически крупнее и жили дольше, чем первые земледельцы и скотоводы. Дело в том, что, хотя племя, занимающееся сельским хозяйством, может получить с определенной территории больше съедобной биомассы в год, чем, скажем, из дикого леса, для этого необходимо приложить колоссальные усилия (на распашку, сев, уход, жатву). При наличии достаточных источников пищи в форме фруктов, орехов, корнеплодов и животных человеку проще использовать эти ресурсы. Именно привлекательностью образа жизни охотника и собирателя, вероятно, и объясняется то, почему некоторые племена снова возвращались к этим практикам, уже попробовав перейти на сельское хозяйство, – возможно, заняться им их заставил элементарный недостаток пищи на их территории.
Представление о внезапном и необратимом переходе от охоты и собирательства к землепашеству и скотоводству многократно опровергалось. Судя по всему, во многих частях мира имели место долгие периоды, когда два этих образа жизни сосуществовали, но на протяжении жизни многих поколений баланс постепенно смещался в сторону сельского хозяйства. Оно, судя по всему, было не сознательным выбором наших далеких предков, а процессом, в который они оказались вовлечены поневоле.
Тем не менее мы стали сельскохозяйственным биологическим видом, который не просто занимает определенные экологические ниши, но и сам их создает. Среди объяснений перехода к сельскому хозяйству есть и простая теория «изобретения»: якобы люди наблюдали за тем, как из диких семян вырастают растения, а потом стали воспроизводить тот же процесс в искусственно созданных условиях. Существуют также теории «оседлости», согласно которым практика проживания в постоянных поселениях, ставшая возможной благодаря постепенному отступлению ледников, сделала сельское хозяйство более привлекательной опцией. Другие теории ссылаются на склонность некоторых людей к накопительству, совершенствование технологий, необходимость использовать по максимуму сокращающуюся ресурсную базу в условиях наступления пустынь, зарождение понятия собственности и даже развитие религий – и список этот, мягко говоря, не исчерпывающий.