— Здравствуйте, Андрей Николаевич, — сказала свидетельница. — А я к вам.
— Здравствуйте, — пробормотал майор, не в силах оторвать взгляд от её лица, трагического и пленительного.
Тренированное сердце майора, привычное к физнагрузке и сильным впечатлениям, никак не успокаивалось, трепыхалось, как осиновый лист на ветру.
Вот ещё глупости!
— А почему не позвонили заранее? Вас бы сейчас не пропустили, — сердито произнёс он.
Сердился Андрей не на неё, а на себя.
— Я буквально на пару слов. Кое-что вспомнила и хотела вам сообщить.
На Виктории была короткая куртка-«автоледи». Девушка придерживала меховой капюшон у подбородка, спасаясь от мороза. Андрею вдруг захотелось снять с шеи шарф, обмотать им Викторию поверх капюшона — как это делают с малышами. Майор так поступал с младшей сестрой, когда та ходила в садик. А ведь Виктория совсем не малышка, она даже на несколько лет старше него, Андрея…
Странные, непонятные чувства будила в нём эта женщина.
Вместо того чтобы отвести свидетельницу в служебный кабинет, Андрей предложил зайти в соседнее здание с зелёной вывеской — ресторан фастфуда. В зале было свободно, только несколько столиков оккупировали студенты. Майор взял два кофе в бумажных стаканчиках и, расположившись напротив Виктории, кивнул:
— Я вас внимательно слушаю.
— В тот раз… Когда всё произошло… Вы задавали мне вопросы, и я старалась на них ответить… Но тогда я была не вполне адекватна.
— Трудно вас в этом винить, учитывая ситуацию, — заметил майор. — К тому же я считаю, вы держались просто героически.
— Правда? Мне всё вспоминается в красном тумане. Это был кошмар. Когда меня привезли домой, я выпила бокал коньяка. А я вообще его не пью.
— А я пью, — зачем-то вставил Андрей и тут же мысленно обозвал себя идиотом. — Ваша шуба. Что с ней?
«Я придурок, — с горечью констатировал майор. — Она пришла, чтобы сообщить мне что-то важное. А я интересуюсь судьбой шубы. Кретин».
— Я её выкинула. Завернула в пакет вместе с сапогами, сумкой и платьем и отправила в мусорный бак. А что? Я должна была всё сохранить? Это улики? Но я не могла оставить дома одежду, пропитанную кровью… кровью Игоря! Это невыносимо. Вы же видели…
Андрей представил, как обрадуется какой-нибудь бомж, когда наткнётся в недрах мусорного бака на пакет с шубой. Пусть она и перекрашена наполовину в красный цвет гемоглобином Померанцева, но всё-таки это норка и рысь!
— Так о чём вы хотели рассказать?
— Не знаю, как я могла забыть… Но совершенно вылетело из головы.
— Что?
— Не знаю, возможно, это ерунда… Но вдруг что-то важное.
— Виктория, — мягко перебил Андрей, — решайтесь уже. Слишком длинное предисловие!
— Простите. Так вот… Игорь… прежде чем… прежде чем… Он успел кое-что сказать. Он произнёс: «Всё из-за этого проклятого поезда».
— «Всё из-за этого проклятого поезда»?
— Именно так.
— Хм-м… И что это значит?
— Я не знаю, — покачала головой Виктория. — Ума не приложу. Мы не так давно начали встречаться с Игорем. Всего два месяца… Давайте разденемся. Тут жарко, и кофе горячий.
Батареи внизу на стене действительно пылали жаром.
Андрей помог Виктории раздеться, заботливо придвинул стул. Что касается галантности — тут майору не было равных. Мама и бабушка капитально поднатаскали ребёнка в искусстве политеса, да и атмосфера профессорской семьи способствовала воспитанию благородных манер. Андрея растили как лорда, или будущего дипломата, или доктора наук. Никому и в голову не приходило, что мальчуган подастся в сыщики и посвятит жизнь борьбе с преступностью. Его учили разделывать омара специальным ножом — ему больше пригодилось умение быстро бегать, буйно драться и метко стрелять. Его учили не пренебрегать Честертоном и Конфуцием и говорить красивыми запутанными фразами — а уж русский мат и Уголовный кодекс он выучил самостоятельно…
— Всё из-за этого проклятого поезда, — повторил майор. — Да, интересно. Что за поезд? Откуда и куда ехал? Пассажирский состав или грузовой? Почему «проклятый»? Что там случилось? Каким образом всё это связано с убийством Померанцева?
— Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.
— Раньше Померанцев никогда не упоминал о поезде?
— Нет… Вроде бы нет…
— А почему вы ушли из медицины? — резко сменил тему Андрей.