— Нет, барин. Я же сказал вам, что в школу не ходил и никогда ничего не изучал.
— Ты не изучал науку о земле, на которой живешь, ни науку о море, которым зарабатываешь себе на жизнь, ни науку о погоде, с которой ежедневно сталкиваешься. Эх, старик, ты потерял впустую три четверти жизни.
Старый моряк совсем расстроился. «Этот ученый говорит, что я потерял понапрасну три четверти своей жизни. Значит, так оно и есть!»
Но на следующий день пришла очередь моряка задавать вопросы. Он бегом ворвался в каюту молодого человека и закричал:
— Господин профессор, а вы изучали плавологию?
— Плавологию? Что ты имеешь в виду?
— Плавать-то, барин, умеете?
— Нет, не умею.
— Эх, господин барин, вы потеряли впустую всю свою жизнь! Корабль наткнулся на скалу и идет ко дну. Тот, кто умеет плавать, доберется до берега — он ведь недалеко. А кто нет — те утонут. Жаль мне вас, ученый барин: потеряли вы свою жизнь, как пить дать!
Так и вы можете изучить любые «логии» в мире; но если вы не изучите «плавологию», все ваши знания бесполезны. Вы будете читать и писать книги о плаванье, сможете спорить о его теоретических аспектах, но чем это вам поможет, если вы сами отказываетесь войти в воду? Вам надо научиться плавать самим.
Глава 1. Искания
Все мы стремимся к миру и ладу, потому что этого-то нам в жизни и не хватает.(1) Всем нам хочется быть счастливыми, все мы считаем себя вправе на счастье. Однако счастье это такая цель, что к ней чаще стремишься, чем ее достигаешь. Временами все мы переживаем неудовлетворенность жизнью — возбуждение, раздражение, разлад, страдания. Пусть даже именно сейчас мы избавлены от такой неудовлетворенности, — каждый может вспомнить момент, когда она подавляла нас, и может предвидеть также ее возврат. А рано или поздно всем нам придется встретиться лицом к лицу со страданием смерти.
К тому же наша личная неудовлетворенность не остается при нас; напротив: мы постоянно делимся своими страданиями с другими людьми. Атмосфера вокруг каждого несчастного человека сама делается насыщенной тяжелым беспокойством, и в ней любой почувствует себя взвинченным и недовольным. Так личные тяготы складываются и порождают напряженность во всем обществе.
Это и есть основная проблема жизни: ее неудовлетворительность. С нами случается то, чего нам не хочется; и не случается того, чего нам хочется. И мы не знаем, как или почему это работает, как не знает каждый из нас ни своего начала, ни своего конца.
Был двадцать пять столетий тому назад в северной Индии человек, который решил исследовать это как проблему — т. е. проблему человеческого страдания. После долгих лет исканий и опробования различных методов он открыл путь к тому, чтобы достичь прозрения в реальность нашей собственной природы и пережить истинную свободу от страдания. Достигнув высочайшей цели, освобождения, избавления от убожества и разлада, он посвятил остаток своей жизни тому, чтобы помогать другим: пусть и они научатся тому же, что сделал он; он, иными словами, показал им путь к их собственному освобождению.
Это был Сиддхаттха Готама, прославившийся как Будда, т. е. «просветленный». Он никогда не притязал на то, чтобы быть сверхчеловеком. Как и все прочие великие учители, он сделался легендарной личностью. Впрочем, хотя о его прошлом опыте или необычных силах рассказывали чудесные истории, все свидетельства, тем не менее, согласны в том, что он никогда не объявлял о своей божественности, об обретенном божественном вдохновении. Все особые качества, которыми он обладал, были прежде всего человеческими качествами, доведенными им до совершенства. Поэтому все, чего он достиг, находится в пределах достижимого для любого человека, который станет работать, как и он.
Будда не учил какой-то религии, или философии, или системе верований. Он называл свое учение «Дхаммой», т. е. «законом», — законом природы. Его не интересовали какие-либо догмы или досужие умозрения. Вместо этого он предложил практическое и общеприемлемое решение всеобщей проблемы; «сейчас, как а раньше, — говорил он, — я учу о страдании и об искоренении страдания». Он отказывался даже обсуждать то, что не ведет к освобождению от убожества.
Как он не раз подчеркивал, его учение не является его личной выдумкой и не было дано ему в божественном откровении. Это просто истина, реальность, которую ему удалось открыть собственными усилиями, как это сделали многие до него и как могут сделать многие после него. Он не претендовал на монополию в истине.
Он также не требовал для своего учения особой авторитетности, — ни на основе личной веры людей в него, ни благодаря явной логичности того, чему он учил. Наоборот, он положил за правило, что сомневаться и лично проверять все, что находится вне пределов личного опыта, весьма разумно: