Как рассказывает Ридел, аз-Заркави прославляли не только как великого продолжателя дела Ибн Таймийи, но и как человека, способного поставить ловушку «неверным» Запада53. Он представлял Соединенные Штаты и их европейских союзников, ООН и шиитов, составивших большинство в иракском правительстве, как участников древнего заговора, целью которого было насильственное лишение всех прав 1,3 млрд суннитов, живущих в исламском мире54. По словам саудовского почитателя аз-Заркави, он обладал «способностями, которые человеческий ум не может вообразить. Он подготовился к сражению с американцами еще за год до того, как те оккупировали Ирак. Он построил лагеря и создал запасы вооружения», а также призвал и организовал людей со всего региона — от Палестины до Йемена55.
Сегодня ИГИЛ строит свою идеологию на тех же горделивых рассуждениях о грядущей битве цивилизаций на Ближнем Востоке. Каждый выпуск журнала «Дабик» открывается цитатой из аз-Заркави: «От искры, вспыхнувшей здесь, в Ираке, разгорится пламя, оно будет пылать все сильнее и сильнее — с позволения Аллаха, — пока не сожжет армии крестоносцев в Дабике». Дабик в этом контексте — современный город в мухафазе[13] Алеппо, где ИГИЛ продолжает расширять свое военное присутствие. «Это место упоминается в хадисе, — отмечается в журнале, — при описании некоторых событий конца света. Также вблизи Дабика произошло одно из величайших сражений между мусульманами и крестоносцами».
Другими словами, следующий капкан для Америки, как представлял себе это аз-Заркави, должен был быть расставлен в северной Сирии.
СУННИТСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Бегство исламских боевиков из Фаллуджи в разные части Ирака привело к тому, что теперь «искра» апокалиптической идеологии аз-Заркави разжигала огонь по всей стране и в особенности в регионах с сильными антиамериканскими настроениями — там, где концентрация вооруженных сил США была плотнее всего. Одним из оплотов мятежников стала улица Хайфа, главная артерия Багдада, идущая параллельно реке Тигр к северу от Ассасинских ворот и ведущая в Зеленую зону56. Эту улицу населяли лишенные прежних привилегий сунниты: жителями роскошных особняков, стоящих вдоль этих вавилонских Елисейских полей, были представители прежней элиты режима Саддама57. Из-за дебаасификации многие из них оказались в Ираке переходного периода не у дел и потому в той или иной форме участвовали в сопротивлении. Положение дел никак не менялось от того, что пост премьер-министра к тому времени занял Айяд Аллави, бывший прежде баасистом, который превратился во врага партии, — шиит, уважаемый суннитами. Гордон и Трейнор описывают, как в сентябре 2004 г. боевики вывесили на 25-миллиметровой пушке поврежденной американской БМП «Брэдли», стоявшей на этой улице, «черный флаг „Таухид валь-Джихад“, и батальон 1-й Кавалерийской дивизии[14], контролировавший этот район, стал называть Хайфа-стрит „маленькой Фаллуджей“ и „бульваром Пурпурное сердце“ в честь медали, которой 160 солдат из 800, принимавших участие в операции, были награждены перед отправкой домой в начале 2005 г. В Доре (еще одном из районов Багдада, занятым мятежниками) другой батальон 1-й Кавалерийской дивизии стал замечать новые граффити, в которых это место называлось „второй Фаллуджей“, а также призывы к январским выборам, гласившие „Нет — Алави, да — Заркави“» 58.
ПАДЕНИЕ МОСУЛА
В первые дни оккупации положение во втором по величине городе Ирака, Мосуле, казалось относительно стабильным. Безопасность в нем обеспечивала 101-я воздушно-десантная дивизия под командованием Петрэуса. Но это спокойствие было иллюзорным. Аз-Заркави превратил этот город в свою резервную базу, и всего за несколько дней до Второй битвы за Фаллуджу Мосул был захвачен боевиками.
Столица провинции Ниневия всегда отличалась восприимчивостью к суннитским протестным настроениям с учетом того, что ее население состояло из смеси саддамистов и салафитов. По данным Сади Ахмеда Пира, руководителя городской службы безопасности Патриотического союза Курдистана, безработица в Мосуле достигала примерно 75 %, и местные жители готовы были участвовать в совершении терактов за какие-то 50 долларов. Как и в предшествующих сражениях, иракская полиция и армия бежали, а их отделения и казармы были либо почти без сопротивления захвачены боевиками, либо сожжены. Легкость, с которой пал Мосул, подтверждала обоснованность данной Дереком Харви оценки деятельности американских вооруженных сил: к примеру, начальник городской полиции, Мухаммед Хаири аль-Бархави, назначенный американским командованием, спокойно играл за обе команды59.
Возможно, аль-Бархави с самого начала был сотрудником иракских спецслужб, но другим мусульманам боевики аз-Заркави не прощали сотрудничества с американцами. С особой жестокостью они расправлялись с теми иракскими солдатами и полицейскими, которые не бросили свои посты и не бежали с поля боя. Известен случай, когда они выследили раненого майора в больнице, где он лечился, и там обезглавили его60. В конце концов аналогично тому, как это произошло в Фаллудже, потребовалась очередная сокрушительная демонстрация мощи американского оружия — при участии иракского полицейского спецназа, который на этот раз проявил себя с самой лучшей стороны, — чтобы восстановить контроль над Мосулом, одолев «Аль-Каиду», объединившуюся с баасистами с их пулеметами и гранатометами.
Десять лет спустя история повторилась, и Мосул вновь пал под натиском армии боевиков, собранной из приверженцев аз-Заркави и баасистов «Армии ордена Накшбанди» ад-Дури. Только на этот раз вооруженные силы США не пытались освободить город. ИГИЛ захватила Мосул меньше чем за неделю. Джи-хадисты управляют им и по сей день.
3. УПРАВЛЕНИЕ ЖЕСТОКОСТЬЮ
РОЖДЕНИЕ ИСЛАМСКОГО ГОСУДАРСТВА ИРАКА
Зловещая стратегия аз-Заркави выстраивалась в соответствии с текстом, озаглавленным «Идарат аль-Тавахаш», или «Управление жестокостью», который был опубликован в Интернете в 2004 г. в форме руководства и одновременно манифеста об образовании халифата. Его автор, Абу Бакр Наджи, разработал план ослабления враждебных стран посредством того, что он назвал «силой ужаса и истощения». Суть плана составляло втягивание Соединенных Штатов в открытую, «не чужими руками», войну на Ближнем Востоке, поскольку Наджи верил: если американские солдаты хоть раз потерпят поражение от моджахедов на поле боя, то «созданный СМИ ореол» их непобедимости исчезнет. А затем мусульмане «изумятся» тому, что сумели одолеть слабую и морально разложившуюся сверхдержаву, а также возмутятся оккупацией их священных земель, что приведет к джихаду. Он считал, что нужно сосредоточиться на нападениях на экономические и культурные институты (в частности, на углеводородную промышленность) в «отступнических» режимах, связанных с США. «Люди увидят, как их войска бегут без оглядки, — писал Наджи, — и с этого момента наступят хаос и дикость, и эти территории окажутся беззащитны. И все это на фоне истощения от ударов по оставшимся объектам жизнеобеспечения и противостоящим структурам власти».
В качестве примера Наджи приводил джихадистов Египта, но при этом весьма прозрачно указывал на Ирак, призывая к скорейшему закреплению победы джихадистов, чтобы «распространить ее на прилегающие страны». Один из связанных с ИГИЛ священнослужителей рассказывал нам, что эта книга Наджи широко распространена среди полевых командиров и рядовых боевиков, поскольку оправдывает обезглавливание, считая его не только допустимым с точки зрения религии, но и одобренным Аллахом и Пророком. Для ИГИЛ главное достоинство книги «Управление жестокостью» заключается в том, что там проведены различия между джихадом и другими религиозными понятиями. В одном месте Наджи поучает читателя, утверждая, что путь джихада, изученный «на бумаге», затрудняет для молодого моджахеда усвоение истинного смысла этого понятия. «Тот, кто имел дело с джихадом, знает, что это не что иное, как насилие, жестокость, терроризм, устрашение (других) и убийства. Я говорю здесь о джихаде и борьбе, но не об исламе, и никто не должен путать одно с другим… Нельзя продолжать сражаться и переходить от одной стадии к другой, если не пройти начальную стадию убийства врага и лишения его крова…»