Епископ сказал:
— Их ложь о том, что ты якобы прижил детей, — невеликое испытание. К тому же ты истолковал их слова в дурном смысле: ведь я вполне мог бы носить твоих детей, если бы они у тебя были[189]. И не должно христианину вынашивать месть, как бы гнусно его ни порочили, напротив, ему следует терпеть унижения и оскорбления ради Господа.
7
И вот, несмотря на то что им приходилось сносить много притеснений от злых людей, они не прекращали разъезжать по округам и проповедовать слово Божье.
Они прибыли в Лососью Долину[190] и прожили там некоторое время под Горой Эйлива у Атли Сильного, дяди Торвальда по отцу. После их приезда Атли, как и многие другие люди, принял крещение вместе со своими домочадцами, поскольку от речей епископа и Торвальда на них снизошла благодать Святого Духа.
Затем молва о мудрости епископа с Божьей помощью достигла ушей одного малолетнего мальчика, пяти зим от роду, которого звали Ингимундом, он был сыном Хавра из Боговых Долин[191]. Он воспитывался на Побережье Дымов[192]. Как-то раз Ингимунд завел разговор с пастухом своего воспитателя и попросил того свозить его тайком к Горе Эйлива, чтобы повидаться с епископом. Пастух согласился. Они отправились через Ущелье Кьяртана и на запад через горы в Лососью Долину. А как только они прибыли на хутор Атли у Горы Эйлива, мальчик стал просить, чтобы его крестили.
Атли взял мальчика за руку и подвел его к епископу, говоря:
— Этот мальчик — сын знатного человека, причем его отец язычник. Мальчик же просит, чтобы его крестили без ведома и согласия и его отца, и воспитателя. Тебе решать, как поступить, так как следует ожидать, что им обоим сильно не понравится, если он будет крещен.
Епископ отвечает со смехом:
— Воистину, — говорит он, — малолетнему мальчику не должно быть отказано в столь священном обряде, особенно если он способен принимать для себя куда более разумные решения, чем его взрослые родичи.
Затем епископ крестил Ингимунда и прежде, чем тот уехал, научил его всему, что он должен был пуще всего блюсти, став христианином.
8
Рассказывают, что Фридрек епископ крестил одного человека по имени Мани. И за то, что тот крепко держался святой веры, выказывая многие добродетели и ведя праведную жизнь, его прозвали Мани Христианином. Он жил в Холме на Волновых Болотах[193] и соорудил там церковь. В этой церкви он денно и нощно служил Господу своими святыми молитвами и милосердными делами, которые он творил для всяких бедняков. На реке неподалеку оттуда у него было собственное место для ловли рыбы, которое и по сей день носит его имя и зовется Водопадом Мани, а все потому, что в ту пору, когда случился большой голод и мор, ему нечем стало кормить голодающих, и тогда он пошел к реке, а там в омуте под водопадом водилось вдоволь лососей. Он передал церкви в Холме право на ловлю лососей, и, по словам Гуннлауга монаха, впредь этот улов всегда принадлежал ей. Рядом с церковью и по сей день можно увидеть свидетельства того, что его жизнь походила на жизнь отшельника, ибо, подобно тому как всем своим разумением он был весьма далек от большинства людей того времени, он и в плотском своем существовании стремился удалиться от шума мирского. А потому вокруг церковного двора видна ограда, указывающая на то, что летом он заготавливал сено для единственной коровы, молоком которой он питался, поскольку он предпочитал добывать себе пропитание собственноручным трудом, нежели вступать в сношения с язычниками, которые его ненавидели. Эта ограда зовется с тех пор Оградой Мани.
9
Можно еще упомянуть кое о чем из множества поношений и гонений, которым язычники подвергали Фридрека епископа и Торвальда за то, что те проповедовали правую веру. Случилось однажды, что они собрались поехать на весенний тинг на Цаплин Мыс[194]. А когда они подошли к месту, где проходил тинг, вся толпа язычников вскочила и с громкими криками бросилась им навстречу. Некоторые швыряли в них камни, другие с бряцанием и лязгом потрясали перед ними оружием и щитами и просили богов, чтобы те уничтожили их врагов, так что у них не было никакой возможности посетить тинг.
Тогда епископ сказал:
— Вот и сбывается тот сон, что в былые дни приснился моей матери, когда ей привиделось, будто она нашла у меня на голове волчий волос, — ведь нынче нас гонят прочь с истошными криками и грохотом, точно диких зверей.
После этого епископ с Торвальдом вернулись к себе домой на хутор у Слияния Ручьев и провели там лето. В то же самое лето после альтинга некоторые предводители язычников собрали войско, так что у них было двадцать дюжин человек. Они решили направиться к Слиянию Ручьев, чтобы сжечь епископа в доме вместе со всеми его людьми. Когда до хутора у Слияния Ручьев оставалось недалеко, они спешились, чтобы отдохнуть. Но стоило им снова сесть на лошадей, как внезапно на них налетело множество птиц. Лошади испугались и настолько обезумели, что все, кто был верхом, попадали на землю и покалечились. Одни упали на камни и поломали себе руки и ноги или получили другие увечья. Другие упали на собственное оружие и сильно поранились. Кое-кого затоптали лошади. Меньше всего пострадали те, чьи кони ускакали прочь, — им пришлось проделать долгий путь пешком, возвращаясь домой. После этого они повернули назад. Всемогущий Господь явил такую милость своим людям, что епископ и те, кто с ним был, на этот раз не только не понесли никакого вреда от зловредности и козней язычников, но даже никоим образом не узнали об этой их вылазке и замыслах[195]. Торвальд с епископом прожили четвертую зиму у Слияния Ручьев.
189
190
194
195
Оба эти эпизода — посещение тинга на Цаплином Мысе и неудавшаяся попытка расправы язычников над епископом и Торвальдом — кратко изложены в «Саге о крещении» (гл. 4).