Здесь заканчивается сон, который приснился Одди Звездочету, и было о нем рассказано с его собственных слов. Видение это, конечно, может показаться удивительным и неслыханным, однако, по мнению большинства людей, он всего вероятнее должен был рассказывать только то, что, как ему привиделось, случилось с ним самим во сне, поскольку Одди считался человеком не только мудрым, но и правдивым. И не стоит удивляться, что стихи эти получились топорными[2002], ведь они были сложены во сне.
Приложения
Е.А. Гуревич. ДРЕВНЕИСЛАНДСКИЙ РАССКАЗ
В отличие от исландских саг, многие из которых известны читателям по их переводам на русский язык, так называемые пряди — это главным образом произведения малой формы. Уже в эпоху Средневековья так стали именовать рассказы (в первую очередь это были истории об исландцах), которые вплетались в составленные в XIII-XIV вв. саги о правителях Норвегии, или, как их ныне принято называть, «королевские саги». Возможная причина возникновения такой практики заключалась в том, что саги эти создавались в Исландии и прежде всего были рассчитаны на исландскую аудиторию, в которой любые упоминания о соотечественниках, и в особенности сообщения об их успехе и возвышении за пределами страны, естественно, не могли не находить заинтересованных слушателей. Собственно, первейшая задача множества таких историй и состояла в прославлении исландцев. Ведь обычно в них повествовалось о людях, которым вследствие неких совершенных ими поступков (а чаще всего проступков) или благодаря их незаурядным талантам и достоинствам довелось привлечь к себе внимание правителей чужой страны и в итоге завоевать их признание и расположение.
Уже само древнеисландское слово þáttr «прядь» (множественное число — þœttir) проливает свет на особенности передачи и хранения этих рассказов, большинство из которых дошли до нас в качестве вставок в более пространные повествования. Из первоначального значения этого слова в исландском — «пряди, из которых сплетается канат» (древнеисландское þáttr состоит в отдаленном родстве со славянским ткать) довольно рано, судя по всему еще в дописьменное время, свидетельства чему можно найти в поэзии скальдов, развилось более широкое производное — «часть от (любого) целого». В результате в известных нам памятниках XIII-XIV вв. это наименование обычно применяется для обозначения частей литературного произведения — будь то часть песни, раздел или глава судебного уложения либо часть или даже одна из сюжетных нитей сагового повествования (söguþáttr). В XIV в. в одной из главных рукописей «королевских саг» («Книге с Плоского Острова») мы впервые находим более специализированное употребление этого наименования: название «пряди» закреплено в ней исключительно за вставными историями, интерполированными в текст жизнеописаний норвежских государей, среди которых оказывается и немалое число рассказов, обычно причисляемых к прядям. Однако поскольку словом þáttr в этой компиляции обозначается любое инородное вкрапление — вставка в сагу, это наименование явно не успело еще приобрести в ней того терминологического смысла, в котором оно начинает применяться в следующем столетии и которое по традиции вкладывается в него и поныне. Как свидетельствуют исландские рукописи, в XV в. слово þáttr впервые употребляется для обозначения отдельных, а вовсе не включенных в другие тексты рассказов, хотя и в это время, и позднее самостоятельные повествования вне зависимости от их характера и размера куда чаще по традиции именуются «сагами» (отсюда нередкое варьирование в заглавиях одних и тех же произведений). Судя по всему, превращение наименования «прядь» из сугубо формального обозначения интерполяций в другие тексты в термин, принадлежащий к сфере номенклатуры исландских повествовательных форм, впоследствии закрепившийся преимущественно за произведениями малой прозы, было обусловлено именно обычаем вставлять такие произведения в средневековые компиляции «королевских саг». Поскольку в последних они приводились под рубриками «Прядь (т.е. вставка) о таком-то» (например, «Þáttr Þorsteins uxafóts» — «Прядь о Торстейне Бычья Нога»), подобные заголовки приставали к ним, становясь их неотъемлемой частью, а затем воспроизводились при последующем копировании этих рассказов уже в качестве всецело самостоятельных историй, записываемых отдельно от некогда «приютивших» их саг (как это, к примеру, вполне могло произойти и с уже упомянутым рассказом о Торстейне: так, в рукописи AM 552 h 4to, датируемой последней четвертью XVII в., этот рассказ назван «прядью» — «Þáttur af Þorsteini uxafót Islending» — «Прядь об исландце Торстейне Бычья Нога», хотя в этом списке он приведен отдельно от каких бы то ни было саг). Соответственно изменялось и смысловое наполнение наименования «прядь», о чем красноречиво свидетельствует тот факт, что со временем его начинают переносить также и на рассказы, никогда не вплетавшиеся в другие тексты (примером чему может служить «Прядь о Пивном Капюшоне», в рукописях именуемая то «сагой», то «прядью»). Теперь историки исландской литературы употребляют термин «прядь» применительно к любым коротким повествованиям, независимо от той формы, в которой они дошли до наших дней — в качестве составных частей королевских жизнеописаний или же совершенно отдельных, самостоятельных рассказов, имевших собственную рукописную судьбу.
1980
1984
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2002