Хёгни отвечает:
— Я бы отдал за тебя Хильд, когда б ты посватался к ней, но даже и после того как ты увез ее силой, мы могли бы с тобой решить дело миром. Однако ты совершил такое великое злодеяние, предав позорной смерти конунгову жену, что нечего и рассчитывать на то, что я дам согласие на примирение. А теперь нам нужно тут же, не сходя с места, попытать, кто из нас способен наносить более тяжелые удары.
Хедин отвечает:
— Раз уж ты непременно желаешь биться, то будет всего разумнее, если мы с тобой попытаем это в единоборстве: ведь, кроме меня, здесь нет никого, кто в чем-нибудь провинился перед тобой. Не годится, чтобы люди незаслуженно расплачивались за мои преступления и злодейства.
На это их спутники сказали в один голос, что все они скорее падут мертвыми к ногам друг друга, чем допустят, чтобы те бились в одиночку. И когда Хедин увидал, что Хёгни не желает ничего другого, кроме как сразиться, он приказывает своим людям сойти на берег.
— Я не стану больше пытаться удерживать Хёгни или искать причины, чтобы избежать сражения, и пускай каждый теперь проявит свою отвагу.
И вот они сходят на берег и начинают сражаться. Хёгни был исполнен ярости, а Хедин искусно владел оружием, и у него был тяжелый удар. Рассказывают, и это сущая правда, что чары и заклинания эти были настолько сильны и вызвали такое великое зло, что даже когда они разрубали друг друга до плеч, они потом вставали вновь и принимались биться, как прежде[243]. Хильд сидела в роще и наблюдала за их сражением. Так и несли они беспрерывно бремя этой изнурительной борьбы с тех самых пор, как начали биться, и вплоть до того времени, когда Олав сын Трюггви сделался конунгом в Норвегии. Люди говорят, что так продолжалось сто сорок лет и еще три года, прежде чем на долю Олава конунга, этого прославленного мужа, выпало, что его дружинник освободил их от этой тяжкой тяготы и ужасной участи[244].
Ивар положил конец битве Хьяднингов
Рассказывается, что в первый год правления Олава конунга случилось ему однажды вечером пристать к острову Высокий и бросить там якорь. Дела же на вышеназванном острове обстояли так: что ни ночь, там пропадали дозорные, и никто не знал, что с ними сталось. В ту ночь должен был стоять на страже Ивар Луч[245]. Когда все люди на кораблях уснули, Ивар взял меч, которым прежде владел Ярнскьёльд и который Ивару дал его сын Торстейн[246], и все свои доспехи и поднялся на остров. А когда он оказался на острове, он увидал, что навстречу ему идет человек. Был тот высок ростом, весь окровавлен и преисполнен печали. Ивар спросил этого человека, как его имя. Тот назвался Хедином и сказал, что он сын Хьярранди и что родом он из Серкланда.
— Надо сказать тебе правду: в пропаже дозорных повинны мы с Хёгни сыном Хальвдана, потому что на нас обоих и на наших людях лежат столь могучие заклятие и колдовские чары, что мы сражаемся и день и ночь, и так продолжается уже много веков, а Хильд, дочь Хёгни, сидит и смотрит на это. Наложил же на нас это заклятие Один, и избавление от него мы сможем получить не иначе, как если с нами сразится какой-нибудь христианин. Ни один из тех, кого он убьет, не восстанет вновь, и тогда мы избавимся от своих страданий. А теперь я намерен просить тебя, чтобы ты вступил с нами в бой, поскольку я знаю, что ты добрый христианин, и мне известно также, что конунг, которому ты служишь, наделен большой удачей, и разум мой подсказывает мне, что нам может быть польза от него и его людей.
Ивар соглашается пойти с ним. Хедин обрадовался этому и сказал:
— Остерегайся столкнуться с Хёгни лицом к лицу, а еще того, чтобы убить меня прежде, чем ты сразишь Хёгни, так как ни одному смертному будет не под силу приблизиться к Хёгни или убить его после моей гибели, из-за того, что взор его внушает ужас и нет от него защиты ни у кого из живых существ. И потому есть только один выход: чтобы я сам вышел против него и вступил с ним в поединок, а ты напал бы на него сзади и нанес ему смертельный удар. Со мною же тебе будет нетрудно покончить, даже если я останусь в живых дольше всех.
Затем они идут к месту сражения, и Ивар видит, что все, о чем ему рассказал Хедин, истинная правда. Он подходит к Хёгни сзади, наносит удар ему в голову и разрубает его до плеч. Тут Хёгни падает мертвым, чтобы никогда уже больше не подняться. Потом он убивает всех людей, которые участвовали в битве, и под конец Хедина, и это не стоило ему больших усилий.
После этого он возвратился к кораблям, и как раз начало светать. Он пошел к конунгу и рассказал ему обо всем. Конунг похвалил его за то, что он совершил, и сказал, что ему способствовала удача. На следующий день они сошли на берег и пошли туда, где происходило сражение. Они не обнаружили никаких следов тех событий, которые там случились, однако доказательством тому была кровь на мече Ивара. И никогда впредь там не пропадали дозорные.
вернуться
...вставали вновь и принимались биться, как прежде. — Традиционный фольклорный мотив (Е155.1. «Убитые воины еженощно оживают», см.: Boberg I.M. Motifindex of early Icelandic literature. P. 95), в древнескандинавской литературе присутствующий также в легендарной «Саге о Хрольве Жердинке и его воинах» (гл. 51): здесь колдунья Скульд (подобно Хильд и Гёндуль, это имя также принадлежит валькирии; см. примеч. 28, 36) оживляет павших в бою воинов, так что в ходе кровопролитной битвы с Хрольвом и его героями, сразившими несметное число людей в войске Хьёрварда и Скульд, последние не несут никаких потерь. Указывалось на многочисленные параллели в кельтской традиции. Так, в сказании о Бранвен дочери Ллира из сборника валлийских легенд «Мабиногион» рассказывается о Котле Оживления, в который ирландцы бросали мертвые тела павших в битве воинов; на следующее утро мертвые воины стали такими же, как прежде, кроме того, что не могли говорить. В другой легенде из той же книги, «Куллвх и Олвен», сообщается о нескончаемом поединке между богом смерти и подземного царства Гвином и солнечным божеством Гвинхиром, соперничающими за обладание девой Кройддилад: оба они обречены сражаться за нее каждый год, 1 мая, вплоть до Судного дня, и тот из них, кто окажется победителем, получит деву в жены. (См. также обсуждение вопроса о предполагаемом кельтском или оркнейском источнике сказания о Хьяднингах в статье: Rowe Е.А. «Sörla þáttr»: The literary adaptation of myth and legend. P. 47 ff.) Мотив нескончаемой битвы присутствует в самых разных традициях, как европейских, так и восточных (см. собранные Дж. Фрэзером многочисленные примеры народных поверий, связанных с местами, где некогда происходили большие сражения; молва приписывает им регулярное появление участников былых событий, все снова и снова вступающих в бой друг с другом: Pausanias’s Description of Greece I Transi, with a Comment, by J.G. Frazer. L., 1898. Vol. II. P. 443 f.; см. также примеры в кн.: Panzer F. Hilde-Gudrun. Eine sagen- und literaturgeschichtliche Untersuchung. Halle, 1901. S. 328-332).
вернуться
...тяжкой тяготы и ужасной участи. — В оригинале здесь используется аллитерация: aumliga áfelli ok skaðlegum skapraunum (FS, 12). В «Младшей Эдде» обстоятельства ссоры двух конунгов, ставшей причиной бесконечно длящейся битвы, описываются несколько иначе: «У конунга по имени Хёгни была дочь, которую звали Хильд. Она досталась как военная добыча конунгу по имени Хедин, сыну Хьярранди. А конунг Хёгни был тогда на сходе конунгов. Узнав, что государство его разорено, а дочь уведена в плен, он отправился со своим войском искать Хедина. И стало ему известно, что Хедин отплыл вдоль побережья к северу. Достигнув Норвегии, конунг Хёгни узнал там, что Хедин уже отплыл на запад, в открытое море. Тогда Хёгни плывет за ним следом до самых Оркнейских островов. И, достигнув острова, что называется Высокий, он застал там Хедина с его войском. Тогда Хильд встретилась со своим отцом и просила его от имени Хедина принять в знак мира ожерелье. Но тут же повела она и другие речи: Хедин, мол, готов к бою, и Хёгни не будет от него пощады. Сурово ответил Хёгни дочери. И, увидевшись с Хедином и сказав ему, что Хёгни не желает мира, она просила Хедина готовиться к бою. И оба они, Хёгни и Хедин, восходят на остров и строят войска. Тут Хедин обращается к Хёгни, своему тестю, и предлагает ему мир и выкуп — много золота. Тогда отвечает Хёгни: “Слишком поздно заговорил ты о мире, ибо я уже обнажил свой меч Наследство Дайна (Дайн — имя карлика, букв.: мертвый. — E.F.), что сковали карлы. Всякий раз, когда его обнажают, он должен принести смерть, и рубит он всегда без промаха, и не заживает ни одна нанесенная им рана”. Тогда отвечает Хедин: “Ты хвалишься мечом, а не победою. Добрым зову я тот меч, что верен хозяину”. И завязался между ними бой — его называют битвой Хьяднингов, — и сражались они целый день, а вечером пошли к своим кораблям. Ночью пришла Хильд на поле битвы и колдовством пробудила всех убитых. На другой день конунги возвратились на поле битвы и вступили в бой, и были с ними все те, кто полегли накануне. И так изо дня в день длилась та битва: и убитые, и оставшееся на поле битвы оружие и щиты — все превращалось в камни. Но наутро мертвецы восставали и сражались, и все оружие снова шло в дело. В стихах говорится, что так и застанет Хьяднингов конец света» (МЭ, 155-156). Явствующее из этого рассказа двусмысленное поведение Хильд, которая фактически подстрекает своего отца, вместо того чтобы добиваться примирения противников, и затем колдовскими чарами поддерживает бесконечно длящееся сражение, существенно отличается от описанного в «Пряди о Сёрли», где она напрасно пытается предотвратить беду и оказывается безвинной жертвой козней Одина и Фрейи. Далее Снорри сообщает, что это сказание было переложено в стихи самым ранним из известных нам скальдов, норвежцем Браги Старым Боддасоном (первая половина IX в.), в хвалебной песни в честь Рагнара Лодброка и приводит четыре с половиной строфы из этой песни (см.: Snorri Sturluson. Edda: Skáldskaparmál I Ed. A. Faulkes. L., 1998. Vol. I. P. 72 f.). He вызывает сомнений, что прозаический рассказ в «Младшей Эдде» в значительной мере опирается на стихи Браги. Позднее этот же сюжет упоминается в другой поэме — «Древний ключ размеров» («Háttalykill inn fomi») оркнейского ярла Рёгнвальда Кали (1136— 1158) и исландского скальда Халля Тораринссона (строфы 45-46), в этом источнике также говорится, что «Хьяднинги сражаются вечно». Многочисленные аллюзии на битву Хьяднингов встречаются и у других скальдов. В «Деяниях датчан» (кн. V), где также пересказывается эта легенда, она изложена как часть истории конунга Фроди (см. о нем примеч. 11). По версии Саксона Грамматика, норвежский король Хидин (= Хедин) полюбил Хильд, дочь правителя Ютландии Хёгина (Хёгни), и, как было донесено отцу невесты, якобы соблазнил и обесчестил ее до их обручения; тогда Хёгин напал на Хидина и одержал над ним победу. Так был нарушен мир, установленный верховным конунгом Фроди, что вынудило последнего вмешаться в их распрю. Не преуспев в примирении противников, король Фроди постановил, что их спор должен быть разрешен в бою. В этом поединке Хидин получил от отца Хильд тяжелую рану, однако тот пощадил его молодость и оставил в живых. Семью годами позднее Хидин и Хёгин вновь сошлись в бою, произошедшем на острове Хидинсё (Hithinso — остров Хиддензе в Балтийском море, расположенный к западу от острова Рюген), и на этот раз сразили друг друга насмерть. Как гласит молва, Хильд так сильно тосковала по своему мужу, что ночью колдовскими чарами вызвала души убитых, после чего они смогли возобновить сражение. Как неоднократно указывалось, в скандинавских источниках, по времени предшествующих созданию «Пряди о Сёрли», Хильд скорее всего отождествлялась с валькирией, носящей то же имя (др.-исл. hildr «битва»): считалось, что именно валькирии наделены властью оживлять мертвых героев, дабы они могли сразиться вновь. Появление в пряди имени валькирии Гёндуль (см. примеч. 28), чьи чары и вызывают нескончаемую битву, лишь подтверждает это предположение. В пользу этого свидетельствуют и явные аллюзии на сказание о Хьяднингах в эддической «Второй Песни о Хельги Убийце Хундинга», где Хельги говорит своей возлюбленной, валькирии Сигрун, дочери конунга Хёгни, ставшей причиной битвы, в которой пали ее отец и жених: «была ты нам Хильд; / судьбы не оспоришь!», на что та отвечает: «Оживить бы убитых, / и в объятьях твоих / укрыться бы мне!» (строфа 29: СЭ, 88 и след.). Невозможно судить об отношении между скандинавскими и древнеанглийскими версиями легенды о Хьяднингах: в поэмах «Видсид» и «Деор» содержатся лишь упоминания имен отдельных героев этого сказания. Более поздний по сравнению с древнеанглийскими памятниками континентальный германский вариант той же легенды, изложенный в средненемецкой эпической поэме «Кудруна» (XIII в.), где Хьяднинги именуются Хегелингами, демонстрирует существенные отличия от ее древнескандинавских версий. Как рассказывается в начальных авентюрах (V-VIII) этой поэмы, король датчан и фризов Хетель (= Хедин), прослышав о необычайной красоте Хильды, воспылал к ней любовью и пожелал непременно получить ее в жены (ср. этот же мотив у Саксона Грамматика, сообщающего, что, хотя Хидин и Хильд никогда не встречались, они полюбили друг друга, услышав рассказы других, а когда им довелось свидеться, не смогли отвести друг от друга глаз). Препятствием к сватовству послужило то, что, как гласила молва, отец красавицы, воинственный король Ирландии Хаген (= Хёгни), неизменно убивал всех, кто осмеливался просить руки его дочери. Хетель поэтому отправляет к Хагену своих верных вассалов, которые, не открывая ирландцам своих истинных целей, богатыми дарами и рыцарскими доблестями заслуживают дружбу Хагена и его домочадцев, после чего тайно склоняют Хильду принять любовь их господина и обманом увозят ее из отчего дома. Хаген со своими людьми преследует беглецов и вступает в бой с войском Хетеля, однако после кровопролитной битвы Хаген с Хетелем примиряются, и отец одобряет брак своей дочери с правителем датчан. В этом варианте легенды на первый план выходит мотив добывания невесты, и в нем вообще отсутствуют важнейшие элементы всех ее древнескандинавских версий — мотив оживления мертвых и нескончаемого сражения. Помимо средневековых вариантов сказания о битве Хьяднингов, на Шетландских островах сохранилась баллада «Хильдина» («Hildina»), сложенная на норн (местном, ныне исчезнувшем диалекте скандинавского происхождения) и записанная лишь в последней четверти XVIII в. Судя по ее изложениям (Panzer F. Hilde-Gudrun. S. 175 ff.), сказание о Хильд (в балладе она именуется Хильдиной) представлено в ней в значительно трансформированном виде.
вернуться
Ивар Луч — об этом дружиннике конунга Олава Трюггвасона подробно рассказывается в «Пряди о Торстейне Бычья Нога», которая предшествует «Пряди о Сёрли» в «Книге с Плоского Острова» (Flat. I, 249-263; см. в наст. изд.). Высказывалось предположение, что за этим именем (др.-исл. Ivar Ijómi) может стоять последний скандинавский правитель Лимерика, Ivar Luimnigh, убитый в 977 г., и что сам конунг замещает здесь своего тезку — Олава Сигтрюггссона Квартана, бывшего королем Дублина с 938 по 980 г., когда он потерял власть, потерпев поражение от ирландцев. В свете реконструируемой «ирландской перспективы» «Пряди о Сёрли» неожиданное объяснение получает и указанная в ней продолжительность нескончаемой в других скандинавских версиях легенды битвы Хьяднингов — 143 года: она могла быть исчислена на основании записей в ирландских анналах, в которых викинги впервые упоминаются в сообщениях, датируемых 837 г., т. е. ровно за 143 года до окончательного избавления от их владычества (980 г.), изображаемого ирландскими хронистами как длительный период жестокого угнетения и бедствий (см. подробнее: Lukman N. An Irish Source and some Icelandic fomaldarsögur. P. 57).
вернуться
.. .меч, которым прежде владел Ярнскъёлъд и который Ивару дал его сын Торстейн... — Ярнскьёльд — один из великанов, побежденных Торстейном (о чем рассказывается в «Пряди о Торстейне Бычья Нога», гл. 10). Торстейн был внебрачным сыном знатного норвежца Ивара Луч от исландки Оддню, которого тот долго не желал признавать, однако после громких подвигов, совершенных силачом Торстейном в Норвегии, отношения между отцом и сыном наладились. Подобно Ивару, Торстейн Бычья Нога был дружинником Олава Трюггвасона.