Однажды ночью во сне он почувствовал, как ему стало горячо, словно он окунулся в кипяток. Он сразу проснулся. Он горел. Намокло все, как в те времена, когда писался по ночам. Перепуганный, он встал с постели и пошел в уборную. Он не мог понять, что случилось. Боялся, что мать узнает. Ему было стыдно.
Махин-ханум однажды посмотрела на него и сказала:
— Исмаил-синеглаз, уж очень ты красив, женись поскорее, я тогда станцую для тебя.
Он нахмурился и ответил:
— Я не женюсь.
Она удивилась:
— Ох, почему же? Все ждут — не дождутся жениться. Хочешь, сама для тебя расстараюсь и невесту найду?
— Не хочу!
— То есть как же, не хочешь жены вообще? Не женишься никогда?
— Женюсь!
— Так скажи, на ком, скажи, чтобы я знала!
Исмаил с трудом сглотнул слюну и заявил:
— Я только на вас женюсь, а больше ни на ком.
Когда он это произнес, слезы выступили на его глазах. Махин-ханум ахнула. Потом расхохоталась и прижала его голову к своей груди, лаская его волосы:
— Убей меня Аллах, ты мне сделал предложение, красавчик-синеглаз? Но я ведь тебе как мать. Я замужем. Не могу я выйти за тебя.
Исмаил положил голову на плечо Махин-ханум и, всхлипывая, заплакал:
— Значит, я ни на ком не женюсь. Вообще не женюсь!
Махин-ханум по-матерински ласкала его.
— Ну хорошо, давай-ка не плачь сейчас, придумаем что-нибудь. Времени у нас много. Ты должен вырасти большим, высоким, стать выше меня, иначе гости засмеют!
Слова Махин-ханум успокоили его. Он почувствовал себя счастливым. Вскоре, найдя в уличном хламе старое заржавевшее кольцо, он тщательно отполировал его, вприпрыжку подбежал к матери, сунул ей кольцо и сказал:
— Отдай его Махин-ханум.
— Зачем?
— А мы хотим пожениться. Она согласилась.
Мать рассмеялась и сказала:
— Поздравляю вас, и живите вместе до старости. А когда точно вы поженитесь?
— Как только я вырасту большим, выше Махин-ханум. Тогда мы поженимся.
— Раз так, отдам ей. Но и ты будь разумным мальчиком, старайся расти побыстрее.
— Хорошо.
С этого дня он стал стараться быстрее взрослеть. Стоял перед зеркалом и возился со своими волосами. Как хотелось бы ему, чтобы поскорее усы выросли, борода появилась! О женитьбе он больше не заикался. Перед Махин-ханум теперь было стыдно. Он держался от нее подальше, а вот она не отставала от него.
— Что случилось, Исмаил-синеглаз? Слово свое сдержишь или нет?
Он смеялся и уходил: не хотел быть объектом ее насмешек. В то время он увлекся девочкой одного с ним возраста и тоже синеглазой — и решил вместо Махин-ханум жениться на ней, особенно потому, что у нее цвет глаз был, как у него, сине-голубой, и лицо светлокожее. После уроков он стоял недалеко от школы, ожидая, когда появится голубоглазая девочка, посмотрит на него и пройдет мимо. Перед тем, как прийти туда, он заботился о своей внешности — мочил и причесывал волосы, закатывал рукава рубашки, чистил обувь и брюки. Он стоял и крутил вокруг пальца тонкую цепочку, прислоняясь к бетонному столбу и насвистывая, не сводя глаз с поворота улицы. Голубоглазая девочка появлялась с подругой, а когда видела его, начинала шушукаться с ней и все время подбрасывала волосы движением головы. Исмаил быстро-быстро накручивал цепочку вокруг указательного пальца, потом разматывал и начинал то же самое сначала. Он знал, что голубоглазая девочка все это делает ради него, и говорил сам себе: «Два голубых глаза плюс два голубых глаза, получится четыре голубых глаза!»
Дома ему не сиделось. Как тюрьма ему был дом, неприятно там было, и он только ночевать приходил. Мать сердилась: «Если тебе есть, где жить, так и на ночь не возвращайся!» Она попросила Махин-ханум, чтобы ее муж окоротил Исмаила, чтобы тот немного взялся за ум и не шатался по улицам. Аббас-одиночка сказал: «Пусть приходит ко мне!»
И вот однажды, когда Исмаил стоял на улице, привалившись к бетонному столбу, и крутил свою цепочку, его увидела Махин-ханум. Подошла и спросила:
— Эге-ге, Исмаил-синеглаз, это какую же девочку ты выслеживаешь?
Он смутился:
— Ей Богу, ничего я не делаю, просто стою тут.
— Красавчик-синеглаз! А то я не понимаю, зачем ты тут стоишь, а то я глупая!
Он повесил голову, боясь встретиться взглядом с Махин-ханум.
— С завтрашнего дня начнешь ходить к Аббасу-аге, будешь велосипеды собирать. Понял, голубь? Мужчина должен трудиться и зарабатывать деньги, а не стоять у бетонного столба и глазки строить. С завтрашнего дня — понял или нет?
— Понял!
Так он стал работать в велосипедной мастерской вместе с Аббасом-одиночкой, угрюмым с утра до вечера. Только по вечерам, когда он шел в винную лавку и покупал горючее, Аббас становился немного веселее. Несколько раз, когда руки были заняты и сам он не мог сходить, он посылал Исмаила. Окна винной лавки до верха были слюдяными, и не было видно, что делается внутри. Вначале Исмаил боялся заходить. Но когда он несколько раз сходил туда и вернулся с выданным ему пакетом, страх исчез. Он уже спокойно шел, покупал, что надо, и возвращался. Пару раз он сунул нос в этот пакет, который нес для дяди Аббаса…