- Что все это значит? - спросил я.
Вирра бросила на меня иронический снисходительный взгляд, если вы в состоянии себе такое представить. Богиня сидела на троне, стоящем на помосте, и казалась еще более высокой. На ней было светло-красное одеяние с черной вышивкой. На длинных пальцах по лишнему суставу. Волосы на сей раз падали на плечи: каштановые с красным отливом, очень густые. Глаза, вопреки моим ожиданиям, не сияли.
Моя Богиня - если она вообще у меня есть. Когда я был ребенком, дед рассказывал мне о ней, но из его историй я смог почерпнуть очень мало полезных подробностей, а отец и вовсе ее не упоминал, хотя в моем юном сознании осталось убеждение, что тот, кто поклоняется Вирре, должен в определенное время года совершать некие обряды. Более того, ее могущественное присутствие настолько глубоко внедрилось в мое сознание, что в минуты опасности или отчаяния мои мысли часто обращались именно к ней. И даже в моменты радости или триумфа я вспоминал о Вирре, посылая ей благодарность и надеясь, что не буду наказан за то, что осмелцлся наслаждаться своим счастьем.
Когда много лет назад я в первый раз с ней встретился, потрясение оказалось таким сильным, что я не смог с ним справиться. Иногда я чувствовал присутствие богини, но для меня оставалось тайной, является ли диковинное ощущение плодом моего воображения, или она действительно находилась рядом - и как часто это происходило. Несколько раз, в бытность мою солдатом, сражаясь в первых рядах, я не понимал, как смог уцелеть без ее вмешательства, однако Вирра не склонна открывать свои секреты. А я, естественно, не задавал вопросов.
Личные встречи - иными словами, общение с существом из плоти и крови плохо уживались в моем сознании с представлением о Богине, которая присматривала за мной. Я постарался похоронить свои чувства, а через некоторое время они возродились в форме ненависти, когда она навлекла несчастье на мою голову или позволила этому несчастью случиться - уж не знаю, как все произошло на самом деле. С тех пор я старался не думать о Вирре, но потерпел неудачу. И вот я здесь - чтобы спасти друзей, мне нужно ее убить.
- Ну? - осведомился я. - К чему эти игры?
- Странный вопрос, - сказала Вирра. Я забыл, как необычно звучит ее голос: создавалось впечатление, будто говорят сразу две Вирры, почти одновременно, но иногда одна опережает другую. Она продолжала: - Как ты можешь жаловаться на мое обращение, когда пришел сюда, чтобы меня убить?
- Звучит разумно, - согласился я. - Богиня, могу ли я задать вопрос?
- Можешь, наемный убийца, - ответила Богиня Демонов.
- Происходящее ваших рук дело?
На секунду мне удалось ее удивить. Потом выражение удивления исчезло. Я продолжал:
- В прошлый раз, если вы не забыли...
- Да, Владимир Талтош, я помню. Нет, происходящее не моих рук дело. Я даже не подозревала о том, что случилось. И не ожидала, что ты появишься здесь; мне не приходило в голову, что ты способен без моей помощи справиться со столь непростой задачей. Скажи мне, как тебе это удалось? Не могу поверить, что тебе помогала стоящая рядом с тобой исола.
Мне хотелось ответить что-нибудь вроде: "Секрет фирмы", но даже для меня существует предел дерзости.
- Богиня, - вмешалась Телдра, - это дело рук дженойнов.
Вирра задумчиво кивнула:
- Да, наверное. Вы знаете, кого конкретно? Или к какой Фракции они принадлежат?
- Мне не удалось узнать, Богиня. Могу лишь сказать, что один из них обращался к другому, используя почтительное словечко "кер".
- Хорошая работа, исола. Это обращение популярно в военной фракции, дженойнов. Полезная информация.
- Я счастлива, что смогла услужить вам, - сказала Телдра. Глаза Богини Демонов сузились, и она обратилась ко мне:
- А ты, маленький человек с Востока, ты тоже счастлив служить мне?
- Я еще не решил, - ответил я. - Во скольких местах сразу вы можете находиться?
- Вижу, ты кое-что узнал. Тебя просветила Сетра Лавоуд, полагаю?
- Да, - проворчал я. - Но я давно знал об этом.
- Во многих, - ответила на мой вопрос Богиня. - Однако существует одно место, в которое я не могу попасть, и за это в ответе твои соплеменники.
- Мой предок?
- Нет. То был принц крови, а твои предки - крестьяне.
Удачный и болезненный выпад.
- Ладно, - вздохнул я, - спасибо за комплимент. И все же я хочу знать.
- Я не могу возникнуть среди дженойнов, Влад, ведь тебя интересует именно этот вопрос, не так ли?
- Сверхъестественные способности, бессмертие и, вдобавок ко всему, еще и ум.
- Не испытывай моего терпения, человек с Востока. Я говорю серьезно.
Я сглотнул и кивнул.
- Богиня, - вмешалась Телдра, которая пришла мне на помощь, отвлекая внимание Вирры. - Наши друзья попали в плен. Вы готовы нам помочь?
- Присядьте у моих ног, - предложила Вирра, - и мы поговорим.
Телдра опустилась на помост, словно в этом не было ничего предосудительного; я постарался последовать ее примеру, но, боюсь, мне не удалось стереть с лица угрюмое выражение.
- Говорите, - приказала Вирра, и Телдра повиновалась.
Изредка я добавлял какие-то подробности или предположения. Вирра нас не перебивала. Должно быть, кое-что она уже знала - если судить по реплике богини относительно моих намерений ее убить, но Теддру Вирра слушала внимательно, и мне не удалось понять, что ей было известно раньше.
- Тут нечто большее, - заявила Богиня, когда мы закончили.
- Неужели? - сказал я.
Вирра одарила меня снисходительной улыбкой, что никак не улучшило моего настроения. Я почувствовал, как Телдра положила руку мне на плечо; если бы так поступил кто-нибудь другой, я бы его укусил.
- Однако я не собираюсь вам все объяснять, - заявила Вирра.
- Ну, меня это нисколько не удивляет.
- Маленький человек с Востока, - проговорила Вирра, - ты намерен выражать неудовольствие до тех пор, пока я его не замечу? Ладно, я обратила на него внимание. Ты гневаешься на меня за то, что я тебя использовала; ты возмущен тем, что я лишила тебя неотъемлемого права быть бесполезным пузырем на задворках жизни. Что ж, ты имеешь право сердиться на меня, поскольку я намерена и дальше извлекать выгоду из твоего существования. Можешь попытаться меня убить - тогда я тебя уничтожу; или можешь продолжать меня раздражать - в таком случае я причиню тебе боль, которая заставит тебя остановиться; а еще ты можешь молча принять неизбежное.