К тому же у Гойи был роман с самой желанной и пленительной женщиной того времени, герцогиней Альба, что еще больше возвысило его в глазах окружающих. Все мужчины падали в ноги герцогини, потому что она меняла туфельки каждый день. Тогда женщины только-только стали открывать свои ноги и носить пышные юбки немного короче. Раньше это было запрещено этикетом. Давайте на время оставим герцогиню Альба и поговорим о ее несчастливой судьбе чуть позже, когда окажемся на юге Испании, в поместье Санлукар-де-Баррамеда, где молодой Гойя соблазнил барышню знатного рода, которой была когда-то герцогиня Альба, в тени виноградников, именно там, откуда родом херес.
В тот вечер я остановилась в крошечной деревне под названием Бонанса, но чтобы добраться до нее, целых четыре километра поднималась по склону горы, свернув с главной дороги. Бонанса — это милая, но очень-очень маленькая деревушка, и если вы решите остановиться здесь на пару дней, то не забудьте прихватить с собой хорошую книгу. Хозяйка дома, где я остановилась, донья Пилар, относилась с подозрением ко всем новым людям не только в своей деревне, но и к тем, кто жил на расстоянии двадцати километров отсюда, поэтому, когда я решила заблокировать колеса велосипеда, она заорала:
— Кому нужен ваш велосипед?! Здесь никто вообще не ездит на велосипедах!
Общаться с ней после таких слов у меня совсем пропало желание. Донья Пилар ходила неестественно большими шагами, при этом искоса поглядывала на меня. Ее темно-коричневый свитер был явно связан ею самой, хотя она занималась не только домашней работой. Жителям этой маленькой деревушки приходилось обходиться во всем своими силами. Например, вечером я увидела, как донья Пилар мужественно тащила на плече тяжелый мешок с дровами. По-видимому, она сама их нарубила. Я сделала этот вывод, глядя на ее сильные, крепкие руки.
— Oooaarreeeiahrrroooiiierrrr? — спросила меня донья Пилар.
Я попросила ее еще раз повторить вопрос, извиняясь за свой не очень хороший испанский.
Она повторила еще громче, прищурив при этом глаза и посмотрев на меня с еще большей подозрительностью. К счастью, перебирая вещи в своих сумках, я вспомнила про Вавилонскую рыбку,[13] которая сообщила мне, что донья Пилар никогда не была в Сорте, в сравнительно большом городе всего в семидесяти пяти километрах отсюда. Мне страшно даже представить, что бы сделала донья Пилар, если бы она узнала, что я приехала из другой страны. С помощью Вавилонской рыбки я поняла, что она спросила меня о том, где я планирую пообедать. Но ее акцент был настолько ужасным, что я могла различить только какие-то отдельные гласные звуки, перемежающиеся с вибрирующим звуком «г». Когда она говорила, я вся напрягалась, чтобы понять, чего она от меня хочет. Она повторяла непонятные мне фразы, проговаривая их все громче и громче. Наконец я поняла, что она сказала: «В Бонансе есть бар и ресторан, но они сейчас закрыты на ремонт». Я не стала выяснять подробности, ведь и так было понятно, что и бар, и ресторан несут из-за этого большие убытки.
— Да, понятно, — ответила я.
Донья Пилар ничего не сказала в ответ.
— Да, вы правы, — сказала я и многозначительно замолчала.
Молчание затянулось. Донья Пилар снова прищурила глаза и изучающе посмотрела на меня. Ну да ладно. Мне совсем не хотелось опять садиться на велосипед и подниматься по склонам в очередной раз, и уж тем более мне не хотелось идти вверх пешком. Поскольку донья Пилар не догадалась предложить мне поесть, я была вынуждена попросить ее об этом сама.
— Вы не могли бы приготовить мне что-нибудь простенькое на ужин?
— Ooooiiiaarrrrrrhhhaaaeeeeooouuuiiiieeeerrr?
— Ну, хотя бы сэндвич?
— Iaaarrrriiiuuuurrr?
— Я съем все, что вы мне предложите. У вас есть сыр или кусок ветчины?
— Oooiiirrraaaaahhhiirrr?
Итак, на ужин я получила самый большой сэндвич, который когда-либо видела в своей жизни. В конце концов бедная женщина перестала делать какие-либо попытки вести со мной беседу и просто принесла из холодильника все, что там было, и сделала мне сэндвич из сыра, ветчины, помидоров и из всего того, что осталось от вчерашнего обеда. Это был сэндвич чудовищных размеров. Он одержал надо мной победу. Я съела только половину, а вторую аккуратно завернула в фольгу и спрятала в мусорном ведре в ванной.
На верхнем этаже дома располагались несколько смежных двухместных спален. Они имели выход в гостиную с диваном, креслами и телевизором. К счастью, мне повезло, ведь я оказалась одним-единственным постояльцем. Хотя в Бонансе всегда мало туристов. Из окон, доходящих до самого пола, открывался вид на горы и поля. Отсюда было хорошо слышно мычание коров и блеяние овец. Они задавали тон всему симфоническому оркестру животных Бонансы. Бэк-вокал был представлен гармоничным воркованием, которое издавали лесные голуби вяхири. Инструментальным сопровождением служили мягкие звуки звякающих колокольчиков, висящих на шее у коров, а на ударных играли дятлы. Вся эта какофония звуков чем-то напоминала мне набор гласных и согласных, издаваемых доньей Пилар.
Я с удовольствием уселась в персональной гостиной и стала слушать музыкальный концерт, дополнением к которому являлось мое громкое чавканье, так как я ела сэндвич и увлеченно читала автобиографию Лэнса Армстронга под названием «Это не про велосипед». Лэнс становился победителем гонки «Тур де Франс» несколько лет подряд. Незадолго до его первой победы ему поставили диагноз — рак яичек. Это стало сенсацией. Когда болезнь была обнаружена, метастазы уже распространились в легкие и головной мозг. Химиотерапия и операция на головном мозге могли поставить крест на его спортивной карьере (и, вероятно, привести к летальному исходу), но случилось чудо, и рак отступил. Лэнс Армстронг вернулся в мир спорта, что было совершенно невероятно. Это произошло как раз в нужное время, когда велоспорту по-настоящему не хватало этого голубоглазого молодого спортсмена. Первая гонка Лэнса, которую он выиграл, прошла в 1999 году, после допингового скандала, разразившегося в 1998-м. Тогда несколько велогонщиков, менеджеров и soigneurs оказались в тюремных камерах.
Это из книги я узнала о жизни Лэнса и о его болезни. Между прочим, в детстве он занимался теннисом, а уже в подростковом возрасте гонял на велосипеде в центре Далласа, лихо пролетая на красный свет светофора. Повзрослев, на огромной скорости с легкостью стал преодолевать головокружительные горные подъемы и спуски, что было очень опасно. Слабым, но все-таки утешением послужили для меня откровения Лэнса о том, как нелегко ему давались подъемы и сколько болячек и шишек в прямом смысле слова ему пришлось набить на пути к славе. Честно говоря, я не ожидала, что у меня и такого крепкого и выносливого велогонщика может быть так много общего. Но представить себе Лэнса, сидящего на вершине горы с бананом в руке, мне было все-таки сложно, так же как, впрочем, и себя на верхней ступени пьедестала почета «Тур де Франс», к чему, по правде говоря, я не особенно и стремилась, хотя мне уже начинало казаться, что я все больше и больше становлюсь похожей на самого настоящего велогонщика, этакого гончего пса с яркими подпалинами, словно поджаренными на солнце, преследующего дичь до полного изнеможения. Согласитесь, не самый привлекательный образ.
Несмотря на огромное количество солнцезащитного крема, которое я извела за время своего путешествия, мой загар оставлял желать лучшего, особенно на ногах и руках. Кисти рук совершенно не загорели и были молочно-белого цвета. Но благодаря прорезям в перчатках на руках образовались пятна устрашающего коричневого цвета. Что касается лица, так от него остался только один нос — нос велогонщика. Я худела день ото дня. И даже огромный сэндвич доньи Пилар не стал для меня спасением.
Глава 9
Кто выпустил собак?
Когда король Франции Людовик XIV воскликнул: «Нет более Пиренеев!», он имел в виду совсем другое. Ведь шел 1700 год — год, когда династия Бурбонов отвоевала себе испанскую корону. И Пиренеи совсем не интересовали короля как место возможных велосипедных прогулок. Трудно себе представить французского монарха в седле с крошечной корзинкой на багажнике для запасных бархатных велосипедок и в шлеме велогонщика, натянутом прямо на напудренный парик. Людовик едет из Версаля в Испанию.
13
Вавилонская рыбка