Хорошая коррида, во время которой состязаются смелый и опытный матадор и свирепый бык, волнует кровь. Как-то один пожилой мадридский болельщик посмеялся над моей страстью к футболу. Коррида, по его мнению, была намного ближе к спорту. Он сказал: «Когда футболист допускает ошибку, он не забивает гол. Когда ошибку совершает матадор, он теряет собственную жизнь».
Матадор, показывающий хорошую и талантливую корриду, бесстрашен на арене.
В коротких узких брюках он падает на колени спиной к бешеному быку, рога которого лишь слегка касаются его плеча. Потом грациозно встает и начинает очень ловко заигрывать с животным мулетой, ярким алым плащом. Зрители в этот момент неистовствуют. Когда же начинается пасодобль, они начинают размахивать платками, кричать «olès» и жадно пить вино.
Сходите на корриду, где выступает бесстрашный девятнадцатилетний сердцеед Эль Хули, при виде которого толпа просто сходит с ума. Этот молодой матадор с развевающимися черными волосами, озорными мальчишескими глазами, статной фигурой, энергичный, смелый и уже набравшийся опыта на арене, доводит девушек до истерии, а молодые люди просто мечтают быть похожими на него. Помните, моей подруге из Гонконга приснился сон, в котором присутствовал как раз Эль Хули, а я танцевала с ним страстный танец. Уж не пророческий ли это сон?! Я даже решила написать ей и расспросить, как этот тореадор выглядел. Конечно, Эль Хули еще очень молод, но его наивность придает ему особое обаяние. Естественно, увидев меня, мои темные круги под глазами, морщинки в уголках глаз, он тотчас же удрал бы, а еще закричал бы так, как будто за ним гонится разгневанный бык. Но все-таки, может, стоит попробовать?
Резня, которую я увидела по телевизору, как ни странно, не испортила моего аппетита. (Если честно, это было еще более захватывающе, по сравнению с фильмом «Лоис и Кларк: Новые приключения супермена».)
Проголодавшись, я сняла с себя теплое сухое одеяло, надела мокрую одежду и направилась в ресторан. Я не стала долго выбирать, поэтому пошла в ближайший. Только два столика были заняты. За ними сидели пары. Погода не благоприятствовала, и лучше всего было бы свернуться калачиком у бразеро — обогревателя, стоящего под круглым семейным столом, покрытого толстым одеялом, который можно придвинуть к коленям и согреться.
Пара средних лет, сидевшая за соседним столиком, приехала из Америки. Они тихо разговаривали и украдкой поглядывали на меня. Видимо, я вызвала в них живой интерес. Наверное, им хотелось узнать, что может делать молодая женщина (к тому же в мокрой одежде), одна в ресторане, почему одна ест, да еще и пьет в одиночку. Можно было решить, что я упала в лужу. Но мне было все равно, что они подумают. У меня был трудный день, и, на мой взгляд, я заслужила бокал вина, а может, два или даже три. Я хотела отпраздновать маленькую победу над собой и попросила официанта принести мне полбутылки вина, на что он ответил:
— Нет, я могу принести вам только целую бутылку. Но вы можете выпить половину.
Мне подали бутылку местного легкого вина из двух сортов винограда — Паломино и Рислинг. Вино было произведено и разлито прямо здесь, в Аркосе.
Его вкус был отменным, и вместо половины бутылки я выпила три четверти. Испанцы совершенно не беспокоятся о времени и вине, поэтому официант взял с меня только четыре евро, как за половину бутылки. Чтобы не выпить лишнего, после ужина я сразу же поковыляла в гостиницу.
Глава 18
Встреча с Майклом
Дождь продолжался и на следующее утро, но я собиралась в Херес, где производят одноименное вино. Меня снова ждал мой велосипед, но мне ужасно не хотелось повторения пройденного. И хотя вчера мне удалось избежать сотрясения мозга, когда на меня чуть не свалилась ветка с дерева, я совершенно не собиралась рисковать. У меня болела попа, и поэтому я отказалась от намеченного плана и села на автобус.
Главное было узнать расписание автобусов. Женщина, сидевшая за стойкой администратора, убедила меня, что автобусы в Херес идут в десять пятнадцать и десять сорок пять. Я не сразу нашла дорогу и попала на автобусную станцию в десять шестнадцать. Автобус уже уехал, причем вовремя.
— Боюсь, вы опоздали, — сказал мне худой старик в поношенном плаще, потирая руки с явным удовольствием.
Он был из числа тех пенсионеров, которые любят болтаться в оживленных местах, то есть там, где полно скучающих и доведенных до отчаяния людей. Для таких, как он, это было единственным способом найти кого-то, с кем можно поговорить.
— Следующего автобуса не будет до одиннадцати двадцати пяти. Придется вам сидеть здесь и ждать его вместе со мной, — усмехнулся он.
Мне показалось, что он был доволен тем, что поймал себе попутчика, да еще в такой странной спортивной экипировке из лайкры.
Расписание автобусов, которое я увидела на стене, не соответствовало действительности. Следующий автобус до Хереса должен был появиться в одиннадцать пятнадцать, но еще один старикан клялся всеми святыми, что автобус прибывает ровно в одиннадцать. А о автобусе в десять сорок пять никто даже и не слышал. Как только я уселась, чтобы погрузиться в чтение газеты, ко мне подошел дедуля номер три.
— Так, значит, вы любите ездить на велосипеде… — начал он, кивнув в сторону моего доверху нагруженного велосипеда. — Знаете, а я сам раньше тоже катался…
И тут он поведал мне о том, как на своем горном велосипеде он каждое утро отправлялся в горы, как свежий воздух и свобода помогали ему отвлекаться от его грязной и нудной работы на заводе по розливу вина.
— Как я любил свой велосипед! Я заботился о нем так, как не заботятся о женщине. — Он вздохнул и задумался. В его взгляде я разглядела ностальгию. — Но потом врачи сказали, что у меня проблемы с сердцем, и мне пришлось забыть о моем увлечении.
Целых полчаса старикан травил истории о своих молодых годах, о своих любовных похождениях и о шальных выходках. Все это было очень нудно и неинтересно. Затем он заговорил о политике:
— Ближний Восток? Там такая неразбериха! А Афганистан! Это же кошмар! А организация «ЭТА»! Dios mio, это просто ужас какой-то!
Слава богу, автобус появился без десяти двенадцать, а в двенадцать ровно мы отправились в Херес.
Херес-де-ла-Фронтера — красивый древний город с богатой историей. Но прежде всего это родина хереса. Город знаменит также своими лошадьми, ну и, конечно же, фестивалем фламенко. В Хересе родился генерал Мигель Примо де Ривера, совершивший в 1923 году государственный переворот, избежав при этом кровопролития. Он сумел удержать власть в своих руках в течение шести лет. Мигель Примо де Ривера принадлежал к старому андалусскому роду. Он любил женщин, лошадей, вино и корриду и был настоящим мачо. Его новое государство, как говорил он сам, «настоящее мужское государство. Я призываю всех, кто еще не до конца определился в своих взглядах, набраться терпения в ожидании лучших времен. Мы делаем для нашей родины все, что в наших силах. Да здравствуют Испания и наш король!»
Несмотря на свои не слишком либеральные взгляды в гендерной политике, Примо де Ривера был значительно мягче, чем все последующие испанские диктаторы. Он всячески способствовал развитию своей страны — например, создал сети гостиниц, или парадоры, управляемые государством. Но все же сильным руководителем его не назовешь.
Вот что сказал о нем испанский философ и писатель Мигель де Унамуно:
«Испания нуждалась в железном и безжалостном хирурге, а не в дантисте с дрожащими руками».
В 1929 году после финансового краха на бирже под названием Уолл-Стрит, наступила Великая депрессия. Временное процветание в Испании, которое наблюдалось в 1920-е годы, стало сходить на нет. Король Альфонс XIII, который всегда был на стороне Примо де Риверы, тем не менее порвал отношения с диктатором и отправил его в ссылку во Францию, в Париж, где тот и умер спустя несколько месяцев, разрываясь между церковью и публичным домом. Но Херес по-прежнему хранит память о нем. На главной площади города Дель-Аренал ему установлен памятник: огромный всадник на коне, которого украшают следы голубиного помета, будто на него опрокинули ведро краски, как это делали когда-то в дешевом немом кино.