— Вы забываетесь, дон Хозе! — проговорила с достоинством Концепчьона. — К тому же забываете, что я невеста вашего брата, дона Педро…
— А вы забываете волю вашего отца. Концепчьона побледнела.
— Вы невеста моего брата, — продолжал дон Хозе, — но после его смерти сделаетесь моей женой… а я получил сегодня известие из Кадикса…
— Боже мой! — вскрикнула Концепчьона. — Он умер?
— Нет, но, по словам врачей, он умрет через две недели.
Концепчьона издала пронзительный крик и упала без чувств.
Рокамболь отправился прямо к сэру Вильямсу и, рассказав ему подробно о посещении Концепчьоны, попросил у него совета.
Он подал сэру Вильямсу аспидную доску, на которой тот написал:
«Ждать, пока Концепчьона напишет к тебе или назначит свидание, а за доном Хозе усиленно следить, чтоб разведать его тайну».
Не более как через час Рокамболь превратился в английского конюха с красным лицом и сине-багровым носом, изобличавшим пьяницу.
Он подошел к отелю де Салландрера и начал ждать выхода дона Хозе.
Спустя два часа соперник его вышел, сел в экипаж и уехал.
Рокамболь пустился вслед за экипажем, который проехал в Елисейские поля, в улицу Понтье.
Он видел, как испанец вошел в свою квартиру, а кабриолет скрылся за воротами.
Было десять часов вечера. Рокамболь остановился на углу улицы, решившись ждать дона Хозе.
Спустя четверть часа из дому вышел человек в матросском плаще и фуражке. Рокамболь сразу узнал в нем дона Хозе и незаметно последовал за ним.
Дон Хозе прошел площадь, остановился у четырехэтажного дома, вынул из кармана ключ, отпер наружную дверь и затем скрылся в темном коридоре.
Рокамболь, сев на тумбу, снова прождал до полуночи.
Наконец дон Хозе вышел и шепотом проговорил:
— Прощай, душа моя!
— Прощай, — ответил женский голосок из коридора. Рокамболь на этот раз не последовал за доном Хозе, но лишь посмотрел номер дома: 7-й.
— Завтра мы все разузнаем, — пробормотал он.
На другой день, к вечеру, Рокамболь, проезжая по площади Согласия, увидел у моста негра — грума Концепчьоны.
Увидя мнимого маркиза де Шамери, грум подошел и, сунув ему в руку записку, быстро удалился.
Рокамболь прочел следующее:
«Сегодня в полночь на бульваре Инвалидов, у садовой калитки отеля. Вы мне нужны. Явитесь переодетым».
Мнимый маркиз де Шамери, переодевшись работником, не замедлил явиться на назначенное свидание.
Ровно в двенадцать часов садовая калитка отворилась и из нее вышел негр.
— Кто вы такие? — спросил он.
— Записка на площади Согласия, около моста, — отвечал Рокамболь.
— Пожалуйте! — сказал негр и провел ночного посетителя в сад, в оранжерею, откуда они поднялись во второй этаж, занимаемый Концепчьоной.
Рокамболь очутился в ее будуаре.
— Маркиз, — сказала она спокойно, — настоящее мое положение заставляет меня довериться такому честному человеку, как вы…
— Я чувствую себя счастливым, что заслужил ваше доверие, — сказал Рокамболь, поклонившись.
— Через две недели я должна ехать в Испанию и через два месяца выйти замуж за моего кузена Хозе. Уже шесть лет, как я помолвлена с его младшим братом, доном Педро; но вот уже пять лет, как он умирает от страшного недуга, который из красивого юноши сделал предмет ужаса и отвращения: он потерял уже зрение, волосы его выпали, губы отваливаются кусками, язык весь в язвах, так что по полученному сегодня известию из Кадикса, где живет дон Педро, он не проживет и месяца, а как только он умрет, я должна обвенчаться с доном Хозе, тогда как я его ненавижу настолько же, насколько любила дона Педро.
— И вы должны выйти за него против воли?
— По непреклонной воле моего отца, — грустно проговорила Концепчьона.
Она встала, подошла к комоду, вынула из него сверток бумаг и, подавая его мнимому маркизу де Шамери, проговорила:
— Я доверяю вам мою рукопись, прочтите ее. Завтра в это время явитесь сюда же, и тогда я сообщу вам, какую услугу от вас потребую.
— Молю Бога, чтобы он послал мне счастье рисковать за вас своею жизнью, — сказал Рокамболь и, опустившись на одно колено, с жаром поцеловал нежную ручку Концепчьоны.
Она покраснела, но не старалась высвободить своей руки.
— Прощайте! — проговорила она взволнованным голосом. — До завтра!
Рокамболь спрятал бумаги в карман и удалился. Переменив свой костюм, он отправился к сэру Вильямсу.
Он сел к нему на кровать и, вынув из кармана рукопись Концепчьоны, рассказал своему наставнику о тайном свидании и разговоре с дочерью герцога де Салландрера.
Сэр Вильямс самодовольно улыбался.
Затем Рокамболь развернул сверток и прочел:
«Записки тайной истории фамилии де Салландрера, назначенные маркизу де Шамери, к которому я питаю безусловное доверие».
— О-го-го, — пробормотал Рокамболь, — начало хорошее.
И затем он вслух начал читать рукопись:
«Укрепленный замок де Салландрера находится в испанской Наварре, среди скалистых гор, которые делают его неприступным.
Когда Испания сопротивлялась императорским войскам, в 1809 году, французский отряд обложил замок и держал его в осаде в продолжение шести недель. Гарнизон замка состоял лишь из нескольких человек под командою капитана дона Педро д'Альвара. На другой день после того, как явился в замок французский парламентер, предлагающий сдаться с тем, что жизнь всего гарнизона будет пощажена, — дона Педро нашли мертвым у подножия вала. Чтобы описать смерть капитана, я должна вернуться немного назад. Бабушка моя, герцогиня де Салландрера, овдовев двадцати семи лет, влюбилась в дона Педро д'Альвара и вышла за него замуж. Девять лет спустя, т. е. во время осады замка, у нее было два сына: один тринадцатилетний — от первого мужа и другой восьми лет — от дона Педро д'Альвара. Дон Педро принял парламентера в большой зале и был уверен, что никто не слышал их переговоров. Затем он закрыл лицо руками и прошептал: «Дело короля Испании все равно проиграно, а поэтому моя уступчивость не есть измена; к тому же через год я буду генералом, а через два — испанским грандом».
Вдруг из-за широкой драпировки вышел его старший сын Паец и, устремив на него проницательный взгляд, сказал:
— Я слышал все.
Дон Педро схватился за шпагу, но мальчик выхватил пистолет, говоря:
— Одно движение — и я вас убью! Милостивый государь! — продолжал он. — Я ношу имя герцога де Салландрера, и хотя я еще ребенок, но умею ценить это имя и обязанности, связанные с ним. Первая из этих обязанностей — это сохранить замок моему государю; вторая состоит в том, чтобы предать смерти изменника, который согласился ввести неприятеля через подземный ход.
— Чего же вы хотите? — пробормотал капитан, задрожав.
— Вы умрете!., клянусь в этом прахом моих предков!..
Дон Педро, видя свое беззащитное положение, бросился перед Юным герцогом на колени и начал молить о пощаде.
— Нет, — сказал Паец решительно, — если я вас пощажу, вы при первом удобном случае отдадите замок, а поэтому вы немедленно должны умереть. Выбирайте род смерти: вам остается жить всего несколько минут. Выбирайте: или умереть смертью, которую припишут несчастной неосторожности и которая вместе с тем сохранит вашу память безупречною, или же умереть от этого пистолета; в последнем случае я должен буду громогласно объявить, что дон Педро д'Альвар был низкий, подлый изменник.
— Так убейте меня, — прошептал капитан, — но не позорьте моего имени.
— Извольте, — отвечал мальчик, указав на одно из окон залы.
— Идите за мной! — прибавил он повелительным тоном и начал задом отступать к окну.
Перед этим окном был висячий мостик, выдвинутый над страшною пропастью. Юный герцог вывел осужденного на смерть на середину этого мостика и затем велел ему стать на небольшую площадку, находящуюся сбоку мостика.